Анализ «Клоп» Маяковский. Сочинение на тему: Настоящее и будущее в пьесе Клоп, Маяковский Комедия клоп маяковский

Маяковский Владимир Владимирович - русский поэт, драматург. Он достаточно быстро приобрел популярность в литературных кругах, так как обладал талантом, харизмой, и не боялся высказывать свое мнение. С 1912 года Маяковский энергично начал сотрудничать с футуристами, и вскоре смог стать одним из ведущих поэтов этого неоднозначного и сложного литературного движения.

Сатирические произведения Маяковского характеризовалась социально-психологической определенностью, экспрессией языка. Он совсем не старался завуалировать сатирическое развенчание неправды и неискренности, которое он наблюдал в окружавшей его жизни. Значимыми в творчестве Маяковского были и социальная, и гражданская сатира.

В своих произведениях Маяковский старался соответствовать духу времени, новому языку улиц, современным героям и модным лозунгам. Пытаясь отзываться на «социальный заказ» Маяковский писал сатиру «на злобу дня», стихи и частушки для агитационных плакатов («Окна РОСТА», 1918-1921) и др. Олицетворением гражданской позиции Маяковского этих лет стали его поэмы: «150 000 000» (1921), «Владимир Ильич Ленин» (1924), «Хорошо!» (1927), пьесы «Клоп» (1928), «Баня» (1929) и др. произведения.

Творчество поэта отражало характерное для Маяковского, особенно в послереволюционный период, объединение сатиры и социальной утопии:

В своем арсенале художественных средств Маяковский активно использовал гротескную образность, соединение бытового и фантастического колорита, единичного и символически обобщенного, эксперименты со словесной формой, использование собирательных образов людских «толп», «масс» в качестве объектов сатирического осмысления.

Утверждение новой жизни, ее социального и морального строя становилось основным в его творчестве. Но не стоит думать, что Маяковский принял новый строй безоговорочно, закрывая глаза на множественные недостатки социалистического строя. Принимая революцию, поэт принял также и новую роль, которую она ему предложила, роль бичевателя пороков этого общества. Точное видение проблемы помогало автору очень точно и хлестко описывать явления, с которыми следовало бороться и которые следовало искоренять.

К концу 1920-х годов у Маяковского нарастает ощущение несоответствия политической и социальной реальности тем ожиданиям, что обещала революция. Пьесы «Баня» (1928) и «Клоп» (1929) были написаны поэтом буквально на одном дыхании, в этих комедиях поэт обрушивался на обуржуазившееся общество, забывшее о высоких идеалах революции, на старые пороки, успешно процветавшие в новой стране. Они злободневны, каждая по своему, но у них есть и общая черты - они остры, сатирический эффект достигается за счет преувеличения недостатков и введения в творчество элементов фантастики.

Работа называется «Социальная сатира в произведениях В.В. Маяковского «Клоп» и «Баня»», ее цель объяснить значение сатирических произведений В. Маяковского, основную смысловую нагрузку, которую поэт вкладывает в свои произведения. В связи с этим предстоит решить ряд задач:

• охарактеризовать в целом сатирическую направленность в произведениях В.В. Маяковского;
• рассмотреть пьесы «Клоп» и «Баня», как сатирические произведения, через которые поэт обличал современное ему общество.

Объектом для данной работы стали пьесы В.В. Маяковского «Клоп» и «Баня», предметом являются те выразительные языковые инструменты, с помощью которых поэт обличает пороки общества. Структура работы следующая: она состоит из трех глав, ведения, заключения и списка литературы.

Первая глава называется «Маяковский-сатирик», в этой главе содержится общий обзор произведений Маяковского с сатирической направленностью, в которых поэт открыто обличал пороки и недостатки общества. Вторая глава называется «Пьеса «Клоп» как обличение мещанства в обществе», в этой главе речь пойдет об одном из основных пороков советского общества 20-х-30-х годов - мещанстве, проявление которого Маяковский не переносил, и всячески стремился заклеймить. Третья глава ««Баня» - советская сатирическая комедия о бюрократах», в которой обличается один из основных пороков, который присущ любому обществу, и который практически невозможно искоренить. Однако это обстоятельство не мешает поэту высмеивать проявление этого явления, которое было присуще обществу в его время.

1920-1930-е годы сыграли важную роль в советской литературе этого времени, этот период хорошо изучен исследователями, которые отмечают, что сатирические пьесы «Клоп» и «Баня» являются наиболее характерными образцами данного жанра первых послереволюционных десятилетий. Изучению творчества Маяковского посвящено огромное количество работ, в частности хочется отметить следующие:

Труды Б. Милявского характеризует стремление восстановить идейно-художественную атмосферу времени, свободное обращение к периодике второй половины 1920-х годов, сопоставление сатирических произведений различных жанров. Идейный и тематический подход к произведениям автора, позволил провести всесторонний анализ пьес и сопоставить их с другими характерными произведениями своего времени (Л. Леонов, М. Булгаков).

Большая статья Р. Дуганова о замысле «Бани» содержит ряд частных интересных наблюдений, так же автор аргументировано доказывает идею о сквозной метафоричности пьесы и «концентрического» построения пьесы. «Концентрическое» построение означает, что все герои расположены как бы по кругу, причем, чем сильнее выражены отрицательные качества героя, тем дальше он находится от центра, и тем ярче он описан поэтом.

Интересен для изучения творчества Маяковского сборник «Творчество В.В. Маяковского в начале XXI века: Новые задачи и пути исследования» , в этом сборнике многое соответствует новейшим тенденциям современного маяковедения. В нем есть и новые историко-литературные и теоретические подходы к изучению творческого наследия великого поэта XX века, и анализ конкретного фактического материала, который способствует более глубокому и всестороннему пониманию художественного своеобразия творчества Маяковского, его связей с эпохой, с литературным движением.

Исследователи творчества В.В. Маяковского согласны с тем, что сатирическое творчество поэта отчетливо ориентировано на будущие, уверенность поэта держится на том, что Россия избавится от всего дурного, и что его произведения могут помочь разоблачению пороков. Изучение «Клопа» и «Бани» до последнего времени осложнялась близостью времени их создания к моменту трагической гибели поэта, а также общей оценкой в 1930-е годы творчества В. Мейерхольда, с которым была прочно связана сценическая история пьес Маяковского.

Маяковский - сатирик, это явление яркое и неповторимое. Его юмор, отличался жесткостью и резкостью, для него было неприемлемо все проявления антигуманного, бездушного обращения к человеку. Поэт прекрасно владел сатирическим языком, и умело применял в своих трудах приемы гиперболы и гротеска, при помощи которых было можно создать комический эффект. Обостренное нравственное чувство - вот то, что делало его достойным преемником лучших традиций российской сатиры, которая бичевала не только социальные пороки, но, прежде всего, пороки человеческие.

Объектами и предметами сатирического изображения в дореволюционном творчестве Маяковского были различные проявления современного мира, равнодушного к человеку и его чувствам. Такой мир бездуховен, уродлив и страшен в этих своих проявлениях. В 1915 году в журнале «Новый сатирикон» было опубликовано несколько произведений Маяковского под названием - «Гимны».

Главными «героями» «Гимнов» Маяковского стали распространенные жизненные явления: обед, взятка, судья и т.д.. В этих «Гимнах» Маяковский иронично разоблачал основы современного ему мира: бюрократическую власть («Гимн судье» и «Гимн взятке»); науку, не видящую человека, и безучастную к нему («Гимн ученому»); обывательскую сущность «общества потребления» («Гимн обеду»). Образы адресатов «восхваления» построены своеобразно: нравственное уродство выражается в категориях уродства физического.

В сатирическом жанре Маяковский работал и после революции. Им были написаны сатирические пьесы «Клоп» и «Баня», ряд сатирических стихотворений. Некоторые из них и сегодня актуальны, к примеру, «О дряни», «Прозаседавшиеся» и др. В двадцатые годы объектом сатиры для Маяковского стало советское мещанство, которое поэт и обличает в стихотворении «О дряни», в стихотворении «Прозаседавшиеся» он бичует советскую бюрократию.

В этих стихах отчетливо видно неприятие Маяковским всех проявлений бездуховности, убожества и пошлости. Советские люди, которые становятся равнодушными к проблемам, некасающиеся их маленького мирка и заинтересованные в удовлетворении своих насущных потребностей становятся мещанами, что категорически неприемлемо для поэта.

Бюрократическая машина, мерно и четко движущаяся от одного бессмысленного заседания к другому, по ощущению напоминает судей, утонувших под сводами законов, спрятавшихся от жизни за буквами и параграфами. Объекты сатиры со временем стали конкретнее, но, как и прежде сохранилась сущность неприемлемых для Маяковского проявлений мещанства, косности ума, позерства и т.д., всего того, что он всегда высмеивал.

Сатира Маяковского не только смеется, но и из нее можно почерпнуть полезные советы. Выставляя на всеобщее обозрение всю мерзость и грязь, поэт рисует картины «обывательщины», которые разворачиваются перед мысленным взором читателей, они пронизаны юмором, без него, эти картины были бы слишком пессимистичными.

Применяя гротеск и элементы фантастики, Маяковский выстраивает стихотворение «Прозаседавшиеся». Главная тема, это абсурдность тематики заседаний, поэт создает сильный комический эффект, который поддерживается фантастической картиной раздвоившихся чиновников, вынужденных, чтобы успеть на все заседания, присутствовать на них в своеобразной форме - «до пояса здесь, а остальное там».

Своим сатирическим произведениям поэт придавал очень большое значение. «Грозный смех» - так был назван сатирический сборник 1929 года. Другой сборник назывался «Маяковский улыбается, Маяковский смеется, Маяковский издевается». Бюрократизм, мещанство, лодырничество, расхитительство - все эти проявления пороков вызывали возмущение поэта-сатирика. Дар Маяковского был в том, что своим язвителным словом он мог бить буквально «наповал».

Сатирические пьесы «Клоп» и «Баня» передают нездоровую общественную атмосферу 1920-х годов, которая нуждалась в хорошей встряске. В творчестве автор часто использует живые разговорные интонации, которые он намерено, искажает, а также придумывает новые слова. Поэзия Маяковского была неразрывно связана с жизнью своей страны, она вобрала в себя трудности и противоречия своей эпохи, но не потеряла значения и сегодня. Мещанин - неизменная мишень сатиры и сарказма Маяковского. Он «воевал» с мещанством до последнего часа жизни, он смотрел на этот порок, как на злейшего врага революции.

Под мещанством Маяковский порой имел в виду чисто внешние проявления: быт, вещизм, сентиментальность, житейское безвкусие. Но для поэта страшнее была не эта внешняя сторона, хоть он ее и критиковал, а отсутствие духовной основы, а так же неумение и нежелание широко мыслить, отсутствие идеалов и наличие идолов. Маяковский много и громко пел гимны Революции, ее вождям и идеологам, так же искусно он высмеивал и ее врагов, как внешних, так и внутренних. Сатира его часто была безжалостна, при этом он не пытался сгладить острые углы и мягче сказать о том или ином «грешке».

Маяковского отличало от других современных ему поэтов то, что он всегда «бил» в самое сердце, в самую суть проблемы, в самое больное место, и слова его были также четки и болезненны для лиц, которых он подвергал критике. Сатира у него повсюду: «Гимны», «Прозаседавшиеся», «О дряни», «Нате», «Мразь», «Бюрократиада», «Клоп», «Баня» - в этих произведениях особенно ясно проступают картины, написанные кистью сатиры Маяковского.

Сатирическая пьеса «Клоп» была написана в 1928 году. В этой пьесе мы видим, по крайней, три плана: первый - сатирико-бытовой, второй - связанный с лирическим голосом автора, вводящий третий - встроенное театральное представление. Все планы связаны общим сюжетным началом, раскрывающим метафору, вынесенную в название пьесы.

Метаморфозы, совершающиеся с главным героем Иваном Присыпкиным (превращение человека в клопа), прочитываются на разных уровнях по-разному.

На первом, сатирико-бытовом уровне сюжет комедии представляет собой рассказ о бытовом перерождении. С его помощью обличается и осмеивается новое советское мещанство, поднимается проблема опасной привлекательности «уютной» мещанской жизни, сосредоточенной на быте и его удобствах, для молодого поколения, выросшего в разрухе гражданской войны.

Желая устроить себе «лучшую жизнь», главный герой, Иван Присыпкин «отрывается» от рабочего класса, женится на нэпманской дочке, предавая тем самым революционные идеалы всеобщего коллективного счастья, подменяя их «отдельным» счастьем мещанской семьи. Маяковский показывает, что проблема бытового перерождения, это во многом вопрос отсутствия культуры, вкуса. На свадьбе случается драка, а потом пожар, в результате чего все погибают, кроме самого Присыпкина, который был только заморожен и воскрешен через пятьдесят лет.

В комедии есть такой типаж - Олег Баян, который пропагандирует «красивую» жизнь. При этом при первой же встрече, перед читателями предстает человек малообразованный, его речь не грамотна, представления о «культурном быте» у него примитивны. И именно он выступает как «учитель-соблазнитель» для Присыпкина, которого он соблазняет «благами культуры» (танцами, одеждой, манерами), сбивает с верной дороги.

Главный идеологический проект Баяна - свадьба, которую он осмысливает как акт перехода в новый мир, прообраз будущей жизни при коммунизме. В мещанском мире любовь и брак низводится до взаимовыгодной торговли, в то время как подлинная любовь ассоциируется не с браком, а с самой жизнью, вечным движением вперед.

О браке между Присыпкиным и Зоей Березкиной не идет речи. Это подчеркивается тем, что оба они живут в общежитии. Эльзевира Ренесанс в этой системе ценностей оказывается врагом, собственницей, хищницей, которая «положила глаз» на Присыпкина. Сама ее фамилия говорит о возврате к прошлому. Брак выступает актом купли-продажи. Свадьба это символ будущей жизни. По мысли Баяна, женитьба Присыпкина на Эльзевире Давидовне Ренесанс знаменует собой сочетание «Безвестного труда с поверженным капиталом».

Причину перерождения Присыпкина автор видит в депрессии, растерянности, вызванной НЭПом, все, за что боролись ранее потихоньку возвращалось, как прежняя структура общества, так и прежняя система отношений, но в то же время шел отказ от повседневных благ, удобств, которые делают человека человеком, становится непонятно каким путем двигаться вперед, чтобы достигнуть великой цели.

Одной из форм замещения духовной пустоты становится желание жить сегодняшним днем, извлекая максимум удовольствий и наслаждений. Присыпкин оказывается на месте человека потерявшего смысл жизни, а Баян выступает идеологом сиюминутного счастья. Метафора «человек-клоп» получает более широкое значение, это не только человек обыватель, но и человек, забывший о своей высокой природе, предавший в себе человека. Сила быта осмыслена в поэзии Маяковского как сила динамическая: она способна убивать в мире любовь.

В том, как Присыпкин воспринимает учение Баяна и открывается его истинная ценность, автор показывает, как Присыпкин пытается реализовать полученные им новые навыки и реализовать в новой жизни. Он пытается срежесировать свою будущую жизнь с помощью покупок: вещи, которые он покупает, выступают способом преображения жизни, он даже меняет свое имя на псевдоним, и становится Пьером Скрипкиным, носит новую одежду и учится себя вести по-другому. Присыпкин, которого теперь именуют Скрипкиным, стремится к культуре как проводнику иного, пока недоступного ему мира.

Когда он попадает в мир будущего, то он видит, что все изменилось до неузнаваемости, новый мир, это мир техники и науки. Маяковских в картинах будущего воплощает все то, к чему он призывал в своих агитационных стихах и поэмах, это и чистота, и культура общения, и отсутствие пьянства, бюрократизма.

Люди будущего, которых встретил Скрипкин, считают героя заряженным микробом мещанства, и поэтому даже не признают его человеком в полной мере, его считают представителем вымершего рода. Грубый, эгоистичный Скрипкин среди «идеальных» людей, для которых пьянство, подхалимство и прочие пороки давно стали пережитками, выглядит весьма непрезентабельно, для них все эти явления стали давно забытыми.

Само общество будущего представлено Маяковским весьма разумно. Многие функции человека выполняют автоматы, любовь искоренена как ненужное, и даже вредное чувство.

Для людей будущего, Скрипкин представляет реальную угрозу, он представитель мещанства, а они люди высокой нравственной культуры, свободной от всяческих предрассудков и страстей, по сути, люди будущего, освободившись от всех эмоциональных переживаний, становятся безликими.

В обществе будущего нет быта, но вопрос о том, возможно ли мещанство, если отсутствует быт, все-таки остается. Автор показывает, что мещанство никуда не делось, оно видоизменилось, трансформировалось, поменяло свою оболочку, но осталось. В «чистых» людях будущего, лишенных всех пороков настоящего, вроде пьянства, некультурности и прочего, остается главный признак мещанства, от которого не спасает ни внешний лоск, ни отсутствие быта. Это полное погружение в материальный мир, отсутствие духовных идеалов, в будущем можно пройти физическое очищение, через особую ванную, духовное очищение отсутствует.
Скрипкин, будучи изначально отрицательным персонажем, оказывается в ситуации, когда у него единственного сохраняется душевно-эмоциональная сфера, и он пробуждает ее в других. Попадая в новый мир, он обнаруживает, что этот мир его совсем не радует, и его категорически не устаревает, что его разморозили. Ведь тот мир, в котором человек оказался полностью лишен души, этот существенный изъян делает этот новый мир, подлинно мещанским миром, так как отсутствует стремление выйти за пределы этого материального мира.

Профессор размораживает Присыпкина/Скрипкина, наблюдает его оживление и приспособление к новой жизни. Но эта жизнь Присыпкину не подходит. Скрипкин, не смотря на свои недостатки, остается единственным нормальным человеком. В итоге идеальные люди будущего очень быстро подхватывают «вирус чувств» от Скрипкина, и поддаются к давно, казалась бы, искорененным чувствам. Людей будущего начинают привлекать буржуазные удовольствия, все то что они в себе искореняли. Это приводит их к мысли, что Скрипкин рассадник их заболевания и его нужно изолировать.

Маяковский отказывает главному герою, этому закоренелому мещанину, в праве жить в обществе, он помещает его в зоосад, где тот оказывается в одной клетке с клопом попавшем в будущее с его воротника, и от которого он отказался избавиться, привязавшись к нему эмоционально. Метафора «клоп» означает здесь перерождение представителя передового класса строителей будущего, в обывателя и мещанина.

Критики были склонны воспринимать пьесу «Клоп» как антимещанскую агитку. Комедия во многом вырастает из газетных фактов, в которых печатались истории такого рода.

Интересно наблюдать так же, как сатира Маяковского изобретает новые определения только что народившимся порокам молодой Советской республики. Это такие неологизмы как: «мещанина», «нэписты» и многие другие, которые, впрочем, характеризуют одно и то же явление, а лучше сказать сословие, так называемый средний класс.

И хотя революция провозгласила отмену всех сословий, избавится полностью, от сословной системы она не смогла. И именно Маяковский вместе со своей неизменной спутницей-сатирой взялся искоренить ее. Интересно прослеживать, что поэт не только обличает, но он еще и дает конкретные советы, показывает пути выхода, старается не быть голословным.

Последняя сатирическая пьеса «Баня» была написана в 1929 году, и написана она в формате «театр в театре». В этой пьесе было показано общество новой бюрократии, и она была достаточно холодно воспринята современниками. Одна из главных тем пьесы утверждение живительной силы искусства. И метаморфозой преодоления времени средствами искусства становится изобретенная Чудаковым сила времени. В пьесе автор высмеивал болтунов, бездельников, самовлюбленных бюрократов. Маяковский считал, что это произведение публицистическое и через людские образы он показал основные тенденции, которые на тот момент были в обществе.

Пьесу «Баня» Маяковский определил как «драму в шести действиях с цирком и фейерверком», но в этом слышатся ироничные нотки автора, предупреждающего читателя о том, что пьеса представляет собой некий фарс. Главный персонаж пьесы - «товарищ Победоносиков, главный начальник по управлению согласованием, Главнвчупс».

Это типичный надутый чиновник, который между телефонными звонками и бездумными перекладываниями казенных бумаг диктует машинистке бессмысленную и нескончаемую статью. Драма в пьесе построена на конфликте между изобретателем Чудаковым, кавалеристом Велосипедкиным, рабочим помогающим изобретателю, - с одной стороны, и его помощником Оптимистенко - с другой. Маяковский рисует в пьесе множество смешных и глупых ситуаций, в которую попадают его герои, но в месте с тем пьеса представляет собой драму, и драматизм ее состоит в борьбе с бюрократией, которая, по мнению поэта, представляет собой огромную и закостенелую систему

На вопрос, почему пьеса называется «Баня», Маяковский отвечал двояко. Первый ответ: ««Баня» моет (просто стирает) бюрократов» - удовлетворил, кажется, всех и надолго остался определением прямолинейного «обличительного» восприятия пьесы. Другой ответ: «Потому что это единственное, что там не попадается», показался, обычной для Маяковского юмористической отговоркой. Между тем второй ответ гораздо больше касается существа дела.

Он указывает не на предмет, а на метод его восприятия и тем самым на способ его понимания. «Баня», конечно, не единственное, чего в пьесе нет, но дело не в этом, название пьесы определяет единственно верную точку зрения на нее. И с этой точки зрения в «Бане» действительно важнее всего то, что там предметно «не попадается».

С одной стороны, пьеса названа «Баней», но с другой — никакой бани мы там не находим. С одной стороны, это «драма», но с другой, цирк и фейерверк, а никакая не драма. С одной стороны, вся коллизия в пьесе развернута вокруг «машины» Чудакова, но с другой - эта машина невидима, то есть, ее как будто бы и нет. С одной стороны, изобретение Чудакова - машина, то есть нечто пространственно-вещественное, но с другой - это машина времени, то есть нечто противоположное всякой пространственности и вещественности.

С одной стороны, перед нами как будто бы театр, но с другой - мы видим еще и театр в театре, так, что первый театр уже как будто и не театр, а действительность. С одной стороны, Победоносиков видит в театре самого себя, но с другой, в этом театре он себя не узнает, то есть сам себе «не попадается». Во всей пьесе в целом и в каждом отдельном ее элементе мы находим несовпадение предмета и его смысла. Самые отвлеченные понятия здесь снижаются, овеществляются, материализуются, и наоборот, конкретнейшие предметы, явления и даже люди дематериализуются вплоть до полного исчезновения.

Структура и проблематика «Бани», сама ее сатирическая злободневность таковы, что неизбежно толкают к поискам прототипов, на которых ориентированы действующие лица драмы. Все персонажи пьесы и отрицательные и положительные, не характеры и не типы «Бани».

Легко заметить, что наиболее похожи, наиболее реализованы персонажи отрицательные (Победоносиков, Оптимистенко, Мезальянсова и т. п.), менее реализованы персонажи нейтральные (Ундертон, Поля, Почкин и т.п.), еще менее, положительные (Чудаков, Велосипедкин, рабочие, Фосфорическая женщина). Внутреннюю топографию «Бани» можно представить в виде нескольких концентрических кругов с положительным центром и отрицательной периферией. Чем дальше отстоит персонаж от некоего абсолютного центра, тем более ярко он освещен, тем более подробно обрисован, тем более оживлен и реализован.

Отрицательным персонажам не столько противостоят персонажи положительные, сколько весь замысел в целом, вся пьеса. Другими словами, если положительные персонажи самоутверждаются в своей близости к центральному смысловому ядру, то отрицательные, наоборот, самоотрицаются в своей удаленности от него.

Парадоксальная двойственность «Бани», как и всего вообще драматического творчества Маяковского, была прямым следствием специфического жанрового оформления его основного эстетического принципа. Единственное, что в «Бане» не попадается характеристике, но важнейшее, что там есть, - это личность автора. И как бы странно это ни казалось, надо признать, что «Баня» является не, чем иным, как лирической драмой или, точнее, монодрамой. Ее драматическое пространство, это концептуальная сфера внутреннего представления. Отсюда особый характер ее условности и ее фантастики.

Машина времени в «Бане», это не просто изобретение Чудакова, но и метафора самого изобретательства, новаторства, творчества. Машина времени является метафорическим воплощением искусства будущего, его живительно, творящей силой. Машина времени сотворена не только Чудаковым, но и самим временем, самой жизнью. Ей сюжетно противопоставлена другая машина, бюрократическая, также реализованная в аспекте времени.

Если машина Чудакова «дело вселенской относительности, дело перевода определения времени из метафизической субстанции, из ноумена в реальность», то в бюрократической машине, наоборот, реальность превращается в фикции «циркуляров, литеров, копий, тезисов, поправок, выписок, справок, карточек, резолюций, отчетов, протоколов и прочих оправдательных документов», а теория относительности в «теорию отношений, увязок и согласований». Учреждение, как и машина времени, стремится аккумулировать опыт человечества. И делает это с присущим ему бюрократическим способом, организуя «юбилеи».

Здесь противопоставлены не только реальность и фикция двух машин времени, Победоносиков и сам дан как словесная машина, перемалывающая реальность в ничто. Кроме бюрократической машины изобретению Чудакова в пьесе противопоставлено множество других механизмов, которые все, в конце концов, оказываются различными реализациями метафоры времени. Это, прежде всего, конечно, часы.

Машине Чудакова «первому поезду времени», противопоставлен в пьесе поезд на котором Победоносиков собирается отправиться «на возвышенности Кавказа». На это указывает совпадение стоимости билетов и суммы, украденной бухгалтером Ночкиным для завершения машины Чудакова.

Все эти антитезы выстроены при помощи локального приема, в соответствии с которым даже такие детали, как увеличение стоимости проезда в трамвае, должны указывать на его отрицательное значение. Сами по себе все эти машины, конечно, нейтральны, но в системе бюрократического механизма они неизбежно приобретают регрессивные функции.

Таким образом, сюжет осуществляется не только в событиях, не только в персонажах, но и в мелочах, в деталях, в словесных конструкциях, так что пьеса своей сквозной организованностью приближается к структуре стихотворного произведения.

В результате всей этой сюжетной механики перед нами складывается гигантский образ Машины, которая может быть и мертвой машиной пространства, если она существует как ставшее, законченное и неизменное, и живой творческой машиной времени, если она существует в непрерывном становлении, изменении и обновлении. Машина может быть и фиктивной «вещью», и реальной «идеей». Тут исходный момент всего замысла «Бани».

Но ведь и сама пьеса есть в некотором роде «машина», и именно машина времени, со всеми ее прогрессивными и регрессивными функциями, что наглядно представлено в образе «театральной машины». В III действии (театр в театре) пародийно обнажена ее функциональная обратимость. Театру агитационному, «стоящему на службе борьбы и строительства», противостоит театр, где «делают нам красиво». В этом центральном образе, несомненно, пересекаются все основные конструктивно-смысловые планы пьесы. Между тем роль Фосфорической женщины в драматической интриге совершенно пассивна, она только представляет будущее.

В «Бане» всячески демонстрируется формальное различие театра и жизни. Подчеркивая условность всякого игрового (драматического, балаганного, циркового) представления, Маяковский тем самым указывал на принципиальное содержательное единство театра и жизни. Финал «Бани» функционально полностью соответствует «немой сцене» гоголевской пьесы, с той разницей, что сцена «потрясения» дублирована трижды: темнота, затем собственно «немая сцена» и, наконец, заключительные эксплицирующие реплики персонажей.

Сатира Маяковского всегда называет вещи своими именами, что бы ни случилось, и что бы ни подумали о ней читатели, у поэта всегда много гротеска в стихах. Маяковский увеличивает людские пороки до гигантских размеров, голос его обличительной сатиры также увеличивает свою мощность. Зачастую Маяковский выступает, в качестве поэта, описывающего бытовую сторону человеческой жизни, которая многим литераторам казалась скучной и не интересной, что было отличительным признаком его сатиры. Он умел удивительным образом обращаться не только к своим современникам, но и к потомкам.

Маяковский не просто бунтарь, судья, обличитель, пророк, он еще и борец. Буржуазное общество довольно легко «приручало» бунтарей славой, деньгами и т.д., но Маяковский смог противостоять этим соблазнам. Понимая неизбежность падения старого мира, и способствуя приближению краха своим творчеством, Маяковский не мог не связывать все свои надежды с социалистической революцией. Верилось, что из ее «очистительного огня» родится новый человек, новая мораль, быт.

Пьесы «Клоп» и «Баня» представляют собой комедии, которые высмеивают основные пороки современного поэту общества. По мнению поэта, в будущем, не найдется места таким порокам как: грубость, пьянство, хамство, пошлость. В пьесах, Маяковский типизирует своих героев, т.е. они типичные представители общества, это и нэпманы, и рабочие, и бюрократы, и журналисты. Один из главных литературных приемов, используемый автором, это наделение персонажей «говорящими» фамилиями: Присыпкин, Победоносиков, Чудаков, Мезольянсова и др.

Пьесы несут в себе острую сатирическую направленность, выявляют те недостатки среды, которые можно найти в любом обществе и в любое время. В этих пьесах отразились тяжелые впечатления от несоответствия реальной советской действительности, которая не оправдывала ожиданий о светлом будущем. Заслуга Маяковского в том, что он не побоялся сказать «нет» этим порокам, и сказать о том, что в будущем им нет места. Таким образом, сатира В.Маяковского во многом развивалась в самом складе творческого мышления

В арсенале художественных средств сатирического изображения активно используемая гротескная образность, соединение бытового и фантастического колорита, единичного и символически обобщенного, эксперименты со словесной формой, использование собирательных образов людских «толп», «масс» в качестве объектов сатирического осмысления.

При этом если трагедийный накал поэтической сатиры Маяковского со временем все определеннее уступает место надеждам на переустройство бытия, преодоление его извечной дисгармонии путем революционного, волевого вмешательства.

Автор пьес «Клоп» и «Баня» верил, что ни мещан, ни бюрократы не выживут в новом мире. Утопическая проекция будущего в этих пьесах страдает наивностью. Маяковский был убежден в непременном духовном совершенствовании человека, которое должно было наступить в результате политических преобразований. Время показало ошибочность таких надежд. Но критика бюрократизма, обывательского отношения к жизни, бездуховного существования, прозвучавшая в пьесах актуальна и сегодня.

Феерическая комедия В. В. Маяковского «Клоп» посвяще­на одной из центральных тем его зрелого творчества - кри­тике мещанства, разоблачению его низменной сущности. По­казателен в этом плане уже список действующих лиц произведения. Главный герой имеет два имени. Одно призем­ленное, обыденное (Присыпкин). А другое - изысканное, утонченное (Пьер Скрипкин).

Женские образы противопоставлены по этому принципу: простое и скромное имя Зоя Березкина и изысканные ино­странные (Эльзевира Давидовна, Розалия Павловна).

Интересно в композиционном

Плане начало произведения, где используется прием многоголосья: рекламные куплеты, которые исполняют продавцы, воссоздают пеструю атмосферу так называемой эпохи нэпа (новой экономической политики 20-х годов XX века), сущность которой заключалась в том, что крестьянам разрешили продавать излишки сельскохозяйст­венных продуктов. Сдавались в аренду отдельные предпри­ятия. Открывались мастерские.

Реплики продавцов создают в художественном простран­стве произведения атмосферу мещанства. В лексике нарочито сопрягаются бытовой и политический аспекты («битвы, ножи и языки для дискуссий», «республиканские селедки»). Чего стоит только одна реплика Баяна: «Зачем вам сливаться с мел­кобуржуазной стихией и покупать сельдей в таком дискусси­онном порядке?». Никчемность и абсурдность всего этого действа подчеркивает яркий сатирический образ, несколько раз повторяющийся в тексте: «Бюстгальтеры на меху». Коми­ческий эффект усиливается тем, что Присыпкин называет их «аристократическими чепчиками».

Пошлость в этом образе сочетается с невежественностью. Когда Баян предлагает Пьеру сыграть эпиталаму о боге Гиме­нее, тот спрашивает в ответ: «Чего ты болтаешь? Какие еще такие Гималаи?».

Мещанскую психологию Присыпкина с возмущением критикуют его товарищи по общежитию. Дело не в том, что он покупает себе новый галстук, а в том, что достижение внешнего лоска становится для него самоцелью. При этом Присыпкин не соблюдает элементарный правил гигиены. Вместо того чтобы поменять носки, он замазывает дырку на них чернильным карандашом.

Романтическое начало соседствует в тексте пьесы вместе со сниженными образами. «Так, так, тихим шагом, как будто в лунную ночь, в мечтах и меланхолии из пивной возвращае­тесь», - повествует Баян.

Центральное сюжетообразующее событие в пьесе - свадьба Присыпкина (Пьера Скрипкина) с Эльзевирой. По­шлость, показуха, желание героев шагать во всем в ногу с эпохой подчеркиваются даже в ремарках: «Пьер целует сте­пенно и с чувством классового достоинства». Казенные штам­пы звучат и в репликах персонажей. «Какими капитальными шагами мы идем вперед по пути нашего семейного строитель­ства!» - восклицает Баян. Подобные высказывания заставляют соотнести семейную историю с историей страны. Новая экономическая политика с тем разгулом мещанства, который она привнесла, явно не по душе автору пьесы. Свадьба не слу­чайно заканчивается пожаром. В. В. Маяковский не видит пер­спективы в этой политике. Не о таком светлом будущем меч­тает автор.

В построении сюжета пьесы В. В. Маяковский широко ис­пользует фантастику. В пятом действии возникает интересный образ - так называемый институт человеческих воскреше­ний. В нем как раз и воскрешают Присыпкина. Первое, о чем беспокоится герой, поняв, что попал в будущее, это то, что у него за пятьдесят лет «в профсоюз не плочено».

За это время ценности и привычки в обществе поменялись кардинальным образом. Пиво, например, стали называть от­равляющей смесью. Сатирически высмеивает поэт и «присту­пы острой влюбленности». Ушли в прошлое и танцы далекой эпохи. В конце пьесы Присыпкин попадает в зоопарк вместе с клопом. Показывая его посетителям, директор зоопарка объ­ясняет: «Их двое - разных размеров, но одинаковых по суще­ству: это знаменитые «клопус нормапис» и… «обывателиус вульгарис». Примечательны надписи на клетке: «Осторожно - плюется!», «Без доклада не входить!», «Берегите уши - оно выражается».

Пьеса «Клоп» гневно высмеивает обывателей, стремя­щихся обрядиться в мещанские одежды. Таким образом, В. В. Маяковский вошел в историю русской литературы не только как поэт, но и как драматург. Его небольшое по объ­ему драматургическое наследие внесло значительный вклад в развитие русской сатиры.

Сочинения по темам:

1. Ранние произведения Владимира Маяковского выдержаны в духе футуризма. Этому направлению поэт оставался верен до конца жизни, хотя и изменил свои...
2. Ранний период творчества Владимира Маяковского связан с таким литературным направлением, как кубофутуризм. Для него характерна игра слов и построение ассоциативного...
3. Владимир Владимирович Маяковский — поэт-трибун, оратор, смело высказывающий свою точку зрения на любое общественное или политическое событие. Поэзия была для...
4. Стихотворение Маяковского «Гимн ученому» входит в серию гротескно-сатирических «гимнов», созданных поэтом до революции 1917 года. В них художник рисует недостатки...
5. что интересна и увлекательна не только профессия моряка (о ней чаще всего мечтают дети), но и скромная профессия смотрителя маяка,...
6. Великое произведение горького, которое стало известным на весь мир, было создано в 1902 году. Мыслями о человеческом бытие страдали многие...
7. Стихотворение «Февраль. Достать чернил и плакать. », написанное в 1912 году, — одно из первых стихотворений поэта, оно является как...

Феерическая комедия

ДЕВЯТЬ КАРТИН

РАБОТАЮТ:

Присыпкин - Пьер Скрипкин - бывший рабочий, бывший партиец, ныне жених.

3оя Берёзкина - работница.

Эльзевира Давидовна - невеста, маникюрша, кассирша парикмахерской

Розалия Павловна - мать-парикмахерша

Давид Осипович - отец-парикмахер

Олег Баян - самородок, из домовладельцев.

Милиционер.

Профессор.

Директор зоосада.

Брандмейстер.

Пожарные.

Репортёр.

Рабочие аудитории.

Председатель горсовета.

Распорядитель празднества.

Президиум горсовета, охотники, дети, старики.

I

Центр - вертящаяся дверища универмага, бока остеклённые, затоваренные витрины. Входят пустые, выходят с пакетами. По всему театру расхаживают частники-лотошники.

Пуговичный разносчик

Из-за пуговицы не стоит жениться, из-за пуговицы не стоит разводиться! Нажатие большого и указательного пальца, и брюки с граждан никогда не свалятся.

Голландские,
механические,
самопришивающиеся пуговицы,
6 штук 20 копеек...
Пожалте, мусью!

Разносчик кукол

Танцующие люди
из балетных студий.
Лучшая игрушка
в саду и дома,
танцует по указанию
самого наркома!

Разносчица яблок

Ананасов!
нету...
Бананов!
нету...
Антоновские яблочки 4 штуки 15 копеек
Прикажите, гражданочка!

Разносчик точильных камней

Германский
небьющийся
точильный брусок,
30
копеек
любой
кусок.
Точит
в любом
направлении
и вкусе
бритвы,
ножи
и языки для дискуссий!
Пожалте, граждане!

Разносчик абажуров

Абажуры
любой
расцветки и масти.
Голубые для уюта,
красные для сладострастий.
Устраивайтесь, товарищи!

Продавец шаров

Шары-колбаски.
Летай без опаски.
Такой бы
шар
генералу Нобиле, -
они бы на полюсе
дольше по́были.
Берите, граждане...

Разносчик селёдок

А вот
лучшие
республиканские селёдки,
незаменимы
к блинам и водке!

Разносчица галантереи

Бюстга́льтеры на меху,
бюстга́льтеры на меху!

Продавец клея

У нас
и за границей,
а также повсюду
граждане
выбрасывают
битую посуду.
Знаменитый
Экцельзиор,
клей-порошок,
клеит
и Венеру
и ночной горшок.
Угодно, сударыня?

Разносчица духов

Духи Ко́ти
на золотники!
Духи Ко́ти
на золотники!

Продавец книг

Что делает жена, когда мужа нету дома, 105 весёлых анекдотов бывшего графа Льва Николаевича Толстого вместо рубля двадцати - пятнадцать копеек.

Разносчица галантереи

Бюстгальтеры на меху,
бюстгальтеры на меху!

Входят Присыпкин, Розалия Павловна, Баян.

Разносчица

Бюстгальтеры...

Присыпкин (восторженно) . Какие аристократические чепчики!

Розалия Павловна. Какие же это чепчики, это же...

Присыпкин. Что ж я без глаз, что ли? А ежели у нас двойня родится? Это вот на Дороти, а это на Лилиан... Я их уже решил назвать аристократическо-кинематографически... так и будут гулять вместе. Во! Дом у меня должен быть полной чашей. Захватите, Розалия Павловна!

Баян (подхихикивая) . Захватите, захватите, Розалия Павловна! Разве у них пошлость в голове? Оне молодой класс, оне всё по-своему понимают. Оне к вам древнее, незапятнанное пролетарское происхождение и профсоюзный билет в дом вносят, а вы рубли жалеете! Дом у них должен быть полной чашей.

Розалия Павловна, вздохнув, покупает.

Баян. Я донесу... они лёгонькие... не извольте беспокоиться... за те же деньги...

Разносчик игрушек. Танцующие люди из балетных студий...

Присыпкин. Мои будущие потомственные дети должны воспитываться в изящном духе. Во! Захватите, Розалия Павловна!

Розалия Павловна. Товарищ Присыпкин...

Присыпкин. Не называйте меня товарищем, гражданка, вы ещё с пролетариатом не породнились.

Розалия Павловна. Будущий товарищ, гражданин Присыпкин, ведь за эти деньги пятнадцать человек бороды побреют, не считая мелочей - усов и прочего. Лучше пива к свадьбе лишнюю дюжину. А?

Присыпкин (строго) . Розалия Павловна! У меня дом...

Баян. У него дом должен быть полной чашей. И танцы и пиво у него должны бить фонтаном, как из рога изобилия.

Розалия Павловна покупает.

Баян (схватывая сверточки) . Не извольте беспокоиться, за те же деньги.

Разносчик пуговиц.

Из-за пуговицы не стоит жениться!
Из-за пуговицы не стоит разводиться!

Присыпкин. В нашей красной семье не должно быть никакого мещанского быта и брючных неприятностей. Во! Захватите, Розалия Павловна!

Баян. Пока у вас нет профсоюзного билета, не раздражайте его, Розалия Павловна. Он - победивший класс, и он сметает все на своём пути, как лава, и брюки у товарища Скрипкина должны быть полной чашей.

Розалия Павловна покупает со вздохом.

Баян. Извольте, я донесу за те же самые...

Продавец сельдей.

Лучшие республиканские селёдки!
Незаменимы
при всякой водке!

Розалия Павловна (отстраняя всех, громко и повеселевши) . Селёдка - это - да! Это вы будете иметь для свадьбы вещь. Это я да̀ захвачу! Пройдите, мосье мужчины! Сколько стоит эта килька?

Разносчик. Эта лососина стоит 2.60 кило.

Розалия Павловна. 2.60 за этого шпрота-переростка?

Продавец. Что вы, мадам, всего 2.60 за этого кандидата в осетрины!

Розалия Павловна. 2.60 за эти маринованные корсетные кости? Вы слышали, товарищ Скрипкин? Так вы были правы, когда вы убили царя и прогнали господина Рябушинского! Oй, эти бандиты! Я найду мои гражданские права и мои селедки в государственной советской общественной кооперации!

Баян. Подождём здесь, товарищ Скрипкин. Зачем вам сливаться с этой мелкобуржуазной стихией и покупать сельдей в таком дискуссионном порядке? За ваши 15 рублей и бутылку водки я вам организую свадьбочку на «ять».

Присыпкин. Товарищ Баян, я против этого мещанского быту - канареек и прочего... я человек с крупными запросами... Я - зеркальным шкафом интересуюсь...

Зоя Берёзкина почти натыкается на говорящих, удивлённо отступает, прислушиваясь.

Баян. Когда ваш свадебный кортэж...

Присыпкин. Что вы болтаете? Какой картёж?

Баян. Кортэж, я говорю. Так, товарищ Скрипкин, называется на красивых иностранных языках всякая, и особенно такая, свадебная торжественная поездка.

Присыпкин. А! Ну-ну-ну!

Баян. Так вот, когда кортэж подъедет, я вам спою эпиталаму Гименея.

Присыпкин. Чего ты болтаешь? Какие ещё такие Гималаи?

Баян. Не Гималаи, а эпиталаму о боге Гименее. Это такой бог любви был у греков, да не у этих жёлтых, озверевших соглашателей Венизелосов, а у древних, республиканских.

Присыпкин. Товарищ Баян, я за свои деньги требую, чтобы была красная свадьба и никаких богов! Поня́л?

Баян. Да что вы, товарищ Скрипкин, не то что понял, а силой, согласно Плеханову, дозволенного марксистам воображения я как бы сквозь призму вижу ваше классовое, возвышенное, изящное и упоительное торжество!.. Невеста вылазит из кареты - красная невеста... вся красная, - упарилась, значит; её выводит красный посажёный отец, бухгалтер Ерыкалов, - он как раз мужчина тучный, красный, апоплексический, - вводят это вас красные шафера, весь стол в красной ветчине и бутылки с красными головками.

Присыпкин (сочувственно) . Во! Во!

Баян. Красные гости кричат «горько, горько», и тут красная (уже супруга) протягивает вам красные-красные губки...

Зоя (растерянно хватает за рукава обоих. Оба снимают её руки, сбивая щелчком пыль) . Ваня! Про что он? Чего болтает эта каракатица в галстуке? Какая свадьба? Чья свадьба?

Баян. Красное трудовое бракосочетание Эльзевиры Давидовны Ренесанс и...

Присыпкин

Я, Зоя Ванна, я люблю другую.
Она изячней и стройней,
и стягивает грудь тугую
жакет изысканный у ней.

Зоя. Ваня! А я? Что ж это значит: поматросил и бросил?

Присыпкин (вытягивая отстраняющую руку) . Мы разошлись, как в море корабли...

Розалия Павловна (вырывается из магазина, неся сельди над головой) . Киты! Дельфины! (Торговцу сельдями.) А ну, покажи, а ну, сравни твою улитку! (Сравнивает; сельдь лотошника больше; всплескивает руками) На хвост больше?! За что боролись, а, гражданин Скрипкин? За что мы убили государя императора и прогнали господина Рябушинского, а? В могилу меня вкопает советская ваша власть... На хвост, на целый хвост больше!..

Баян. Уважаемая Розалия Павловна, сравните с другого конца, - она ж и больше только на головку, а зачем вам головка, - она ж несъедобная, отрезать и выбросить.

Розалия Павловна. Вы слышали, что он сказал? Головку отрезать. Это вам головку отрезать, гражданин Баян, ничего не убавится и ничего не сто́ит, а ей отрезать головку стоит десять копеек на киле́. Ну! Домой! Мне очень нужен профессиональный союзный билет в доме, но дочка на доходном предприятии - это тоже вам не бык на палочке.

Зоя. Жить хотели, работать хотели... Значит, всё...

Присыпкин. Гражданка! Наша любовь ликвидирована. Не мешайте свободному гражданскому чувству, а то я милицию позову.

Зоя, плачущая, вцепилась в рукав. Присыпкин вырывается. Розалия Павловна становится между ним и Зоей, роняя покупки.

Розалия Павловна. Чего надо этой лахудре? Чего вы цепляетесь за моего зятя?

Зоя. Он мой!

Розалия Павловна. А!.. Она-таки с дитём! Я ей заплачу алименты, но я ей разобью морду!

Милиционер. Граждане, прекратите эту безобразную сцену!

II

Молодняцкое общежитие. Изобретатель сопит и чертит. Парень валяется; на краю кровати девушка. Oчкастый ушёл головой в книгу. Когда раскрываются двери, виден коридор с дверями и лампочки.

Босой парень (орёт) . Где сапоги? Опять сапоги спёрли. Что ж мне их на ночь в камеру хранения ручного и ножного багажа на Курский вокзал относить, что ли?

Уборщик. Это в них Присыпкин к своей верблюди́хе на свидание затопал. Надевал - ругался. В последний раз, говорит. А вечером, говорит, явлюсь в обновлённом виде, более соответствующем моему новому социальному положению.

Босой. Сволочь!

Молодой рабочий (убирает). И сор-то после него стал какой-то благородный, деликатный. Раньше што? Бутыль с-под пива да хвост воблы, а теперь баночки ТЭЖЭ да ленточки разрадуженные.

Девушка. Брось трепаться, парень галстук купил, так его уже Макдональдом ругаете.

Парень. Макдональд и есть! Не в галстуке дело, а в том, что не галстук к нему, а он к галстуку привязан. Даже не думает - головой пошевелить боится.

Уборщик. Лаком дырки покрывает; заторопился, дыру на чулке видать, так он ногу на ходу чернильным карандашом подмазывал.

Парень. Она у него и без карандаша чёрная.

Изобретатель. Может быть, не на том месте чёрная. Надо бы ему носки переодеть.

Уборщик. Сразу нашёлся - изобретатель. Патент заявляй. Смотри, чтоб идею не спёрли. (Рванул тряпкой по столику, скидывает коробку, - разваливаются веером карточки. Нагибается собрать, подносит к свету, заливается хохотом, еле созывая рукой товарищей.)

Все (перечитывают, повторяют) . Пьер Скрипкин. Пьер Скрипкин!

Изобретатель. Это он себе фамилию изобрёл. Присыпкин. Ну, что это такое Присыпкин? На что Присыпкин? Куда Присыпкин? Кому Присыпкин? А Пьер Скрипкин - это уже не фамилия, а романс!

Девушка (мечтательно) . А ведь верно: Пьер Скрипкин - это очень изящно и замечательно. Вы тут гогочете, а он, может, культурную революцию на дому проделывает.

Парень. Мордой он уже и Пушкина превзошёл. Висят баки, как хвост у собаки, даже не моет - растрепать боится.

Девушка. У Гарри Пиля тоже эта культура по всей щеке пущена.

Изобретатель. Это его учитель по волосатой части развивает.

Парень. И на чем только у этого учителя волоса держатся: головы никакой, а курчавости сколько угодно. От сырости, что ли, такие заводятся?

Парень с книгой. Н-е-ет. Он - писатель. Чего писал - не знаю, а только знаю, что знаменитый! «Вечёрка» про него три раза писала: стихи, говорит, Апухтина за свои продал, а тот как обиделся, опровержение написал. Дураки, говорит, вы, неверно всё, - это я у Надсона списал. Кто из них прав - не знаю. Печатать его больше не печатают, а знаменитый он теперь очень - молодёжь обучает. Кого стихам, кого пению, кого танцам, кого так... деньги занимать.

Парень с метлой. Не рабочее это дело - мозоль лаком нагонять.

Слесарь, засаленный, входит посредине фразы, моет руки, оборачивается.

Слесарь. До рабочего у него никакого касательства, расчёт сегодня брал, женится на девице, парикмахеровой дочке - она же кассирша, она же маникюрша. Когти ему теперь стричь будет мадмуазель Эльзевира Ренесанс.

Изобретатель. Эльзевир - шрифт такой есть.

Слесарь. Насчёт шрифто́в не знаю, а корпус у неё - это верно. Карточку бухгалтеру для скорости расчётов показывал.

Ну и милка, ну и чудо, -
одни груди по два пуда.

Босой. Устроился!

Девушка. Ага! Завидки берут?

Босой. А что ж, я тоже, когда техноруком стану да ежедневные сапоги заведу, я тоже себе лучшую квартирёнку пообнюхаю.

Слесарь. Я тебе вот что советую: ты занавесочки себе заведи. Раскрыл занавесочку - на улицу посмотрел. Закрыл занавесочку - взятку тяпнул. Это только работать одному скучно, а курицу есть одному веселее. Правильно? Из окопов такие тоже устраиваться бегали, только мы их шлёпали. Ну что ж - пошёл!

Босой. И пойду и пойду. А ты что из себя Карла Либкнехта корчишь? Тебя из окна с цветочками помани, тоже небось припустишься... Герой!

Слесарь. Никуда не уйду. Ты думаешь, мне эта рвань и вонь нравится? Нет. Нас, видите ли, много. На всех на нас нэповских дочек не наготовишься. Настроим домов и двинем сразу... Сразу все. Но мы из этой окопной дыры с белыми флагами не вылезем.

Босой. Зарядил - окопы. Теперь не девятнадцатый год. Людя́м для себя жить хочется.

Слесарь. А что - не окопы?

Босой. Врёшь!

Слесарь. Вшей сколько хошь.

Босой. Врёшь!

Слесарь. А стреляют бесшумным порохом.

Босой. Врёшь!

Слесарь. Вот уже Присыпкина из глазной двухстволки подстрелили.

Входит Присыпкин в лакированных туфлях, в вытянутой руке несет за шнурки стоптанные башмаки, кидает Босому. Баян с покупками. Заслоняет от Скрипкина откалывающего слесаря.

Баян. Вы, товарищ Скрипкин, внимания на эти грубые танцы не обращайте, оне вам нарождающийся тонкий вкус испортят.

Ребята общежития отворачиваются.

Слесарь. Брось кланяться! Набалдашник расколотишь.

Баян. Я понимаю вас, товарищ Скрипкин: трудно, невозможно, при вашей нежной душе, в ихнем грубом обществе. Ещё один урок оставьте ваше терпение не лопнутым. Ответственнейший шаг в жизни - первый фокстрот после бракосочетания. На всю жизнь должен впечатление оставить. Ну-с, пройдитесь с воображаемой дамой. Чего вы стучите, как на первомайском параде?

Присыпкин. Товарищ Баян, башмаки сниму: Во-первых, жмут, во-вторых, стаптываются.

Баян. Вот, вот! Так, так, тихим шагом, как будто в лунную ночь в мечтах и меланхолии из пивной возвращаетесь. Так, так! Да не шевелите вы нижним бюстом, вы же не вагонетку, а мадмуазель везете. Так, так! Где рука? Низко рука!

Присыпкин (скользит на воображаемом плече) . Не держится она у меня на воздухе.

Баян. А вы, товарищ Присыпкин, лёгкой разведкой лифчик обнаружьте и, как будто для отдохновения, большим пальчиком упритесь, и даме сочувствие приятно, и вам облегчение - о другой руке подумать можете. Чего плечьми затрясли? Это уже не фокстрот, это вы уже шиммское «па» продемонстрировать изволили.

Присыпкин. Нет. Это я так... на ходу почесался.

Баян. Да разве ж так можно, товарищ Присыпкин! Если с вами в вашем танцевальном вдохновении такой казус случится, вы закати́те глаза, как будто даму ревнуете, отступите по-испански к стене, быстро потритесь о какую-нибудь скульптуру (в фешенебельном обществе, где вы будете вращаться, так этих скульптур и ваз разных всегда до черта наворочено). Потритесь, передернитесь, сверкните глазами и скажите: «Я вас поня́л, коварррная, вы мной играете... но...» и опять пусти́тесь в танец, как бы постепенно охлаждаясь и успокаиваясь.

Присыпкин. Вот так?

Баян. Браво! Хорошо! Талант у вас, товарищ Присыпкин! Вам в условиях буржуазного окружения и построения социализма в одной стране - вам развернуться негде. Разве наш Средний Козий переулок для вас достойное поприще? Вам мировая революция нужна, вам выход в Европу требуется, вам только Чемберленов и Пуанкаро́в сломить, и вы Мулен Ружи и Пантеоны красотой телодвижений восхищать будете. Так и запомните, так и замрите! Превосходно! А я пошёл. За этими шаферами нужен глаз да глаз, до свадьбы задатком стакан и ни росинки больше, а работу выполнят, тогда хоть из горлышка. Оревуар . (Уходит, крича из дверей.) Не надевайте двух галстуков одновременно, особенно разноцветных, и зарубите на носу: нельзя навыпуск носить крахмальную рубаху!

Присыпкин меряет обновки.

Парень. Ванька, брось ты эту бузу, чего это тебя так расчучелило?

Присыпкин. Не ваше собачье дело, уважаемый товарищ! За што я боролся? Я за хорошую жизнь боролся. Вон она у меня под руками: и жена, и дом, и настоящее обхождение. Я свой долг, на случай надобности, всегда исполнить сумею. Кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть. Во! Может, я весь свой класс своим благоустройством возвышаю. Во!

Слесарь Боец! Суворов! Правильно!

Шёл я верхом,
шёл я низом,
строил мост в социализм,
не достроил
и устал
и уселся у моста́.
Травка выросла у мо́ста.
По мосту́ идут овечки.
Мы желаем
очень просто
отдохнуть у этой речки...

Так, что ли?

Присыпкин. Да ну тебя! Отстань ты от меня с твоими грубыми агитками... Во! (Садится на кровать, напевает под гитару.)

На Луначарской улице
я помню старый дом -
с широкой чудной лестницей,
с изящнейшим окном.

Выстрел. Бросаются к двери.

Парень (из двери). Зоя Берёзкина застрелилась!

Все бросаются к двери.

Эх, и покроют её теперь в ячейке!

Скорее...

Скорее...

Скорую...

Присыпкин один, спешно собирает вещи.

Слесарь. Из-за тебя, мразь волосатая, и такая баба убилась! Вон! (Берёт Присыпкина за пиджак, вьшвыривает в дверь и следом выбрасывает вещи.)

Уборщик (бегущий с врачом, придерживает и приподымает Присыпкина, подавал ему вылетевшую шляпу) . И с треском же ты, парень, от класса отрываешься!

Присыпкин (отворачиваясь, орёт) . Извозчик, улица Луначарского, 17! С вещами!

III

Большая парикмахерская комната. Бока в зеркалаx. Перед зеркалами бумажные цветища. На бритвенных столиках бутылки. Слева авансцены рояль с разинутой пастью, справа печь, заворачивающая трубы по всей комнате. Посредине комнаты круглый свадебный стол. За столом: Пьер Скрипкин, Эльзевира Ренесанс, двое шаферов и шафериц, мамаша и папаша Ренесанс. Посажёный отец - бухгалтер и такая же мать. Олег Баян распоряжается в центре стола, спиной к залу.

Эльзевира. Начнём, Скрипочка?

Скрипкин. Обождать.

Эльзевира. Скрипочка, начнём?

Скрипкин. Обождать. Я желаю жениться в организованном порядке и в присутствии почётных гостей и особенно в присутствии особы секретаря завкома, уважаемого товарища Лассальченко... Во!

Гость (вбегая). Уважаемые новобрачные, простите великодушно за опоздание, но я уполномочен передать вам брачные пожелания нашего уважаемого вождя, товарища Лассальченко. Завтра, говорит, хоть в церковь, а сегодня, говорит, прийти не могу. Сегодня, говорит, партдень, и хочешь не хочешь, а в ячейку, говорит, поттить надо. Перейдём, так сказать, к очередным делам.

Присыпкин. Объявляю свадьбу открытой.

Розалия Павловна. Товарищи и мусье, кушайте, пожалуйста. Где вы теперь найдёте таких свиней? Я купила этот окорок три года назад на случай войны или с Грецией или с Польшей. Но... войны ещё нет, а ветчина уже портится. Кушайте, мусье.

Все (подымают стаканы и рюмки). Горько! Горько!..

Эльзевира и Пьер целуются.

Горько! Го-о-о-рь-к-о-о!

Эльзевира повисает на Пьере. Пьер целует степенно и с чувством классового достоинства.

Посажёный отец-бухгалтер. Бетхове́на!.. Шакеспеара!.. Просим изобразить кой-чего. Не зря мы ваши юбилеи ежедневно празднуем!

Присыпкин. Не оттопчите ножки моей рояли.

Баян (встаёт, покачивается и расплёскивает рюмку). Я счастлив, я счастлив видеть изящное завершение на данном отрезке времени полного борьбы пути товарища Скрипкина. Правда, он потерял на этом пути один частный партийный билет, но зато приобрёл много билетов государственного займа. Нам удалось согласовать и увязать их классовые и прочие противоречия, в чем нельзя не видеть вооружённому марксистским взглядом, так сказать, как в капле воды, будущее счастье человечества, именуемое в простонародье социализмом.

Все. Горько! Горько!

Эльзевира и Скрипкин целуются.

Баян. Какими капитальными шагами мы идём вперёд по пути нашего семейного строительства! Разве когда мы с вами умирали под Перекопом, а многие даже умерли, разве мы могли предположить, что эти розы будут цвести и благоухать нам уже на данном отрезке времени? Разве когда мы стонали под игом самодержавия, разве хотя бы наши великие учителя Маркс и Энгельс могли бы предположительно мечтать или даже мечтательно предположить, что мы будем сочетать узами Гименея безвестный, но великий труд с поверженным, но очаровательным капиталом?

Все. Горько!.. Горько!..

Баян. Уважаемые граждане! Красота - это двигатель прогресса! Что бы я был в качестве простого трудящегося? Бочкин и - больше ничего! Что я мог в качестве Бочкина? Мычать! И больше ничего! А в качестве Баяна - сколько угодно! Например:

Олег Баян
от счастья пьян.

И вот я теперь Олег Баян, и я пользуюсь, как равноправный член общества, всеми блага́ми культуры и могу выражаться, то есть нет - выражаться я не могу, но могу разговаривать, хотя бы как древние греки: «Эльзевира Скрипкина, передайте рыбки нам». И мне может вся страна отвечать, как какие-нибудь трубадуры:

Для промывки вашей глотки,
за изящество и негу
хвост сельдя и рюмку водки
преподносим мы Олегу.

Все. Браво! Ура! Горько!

Баян. Красота - это мать...

Шафер (мрачно и вскакивая). Мать! Кто сказал «мать»? Прошу не выражаться при новобрачных.

Шафера оттаскивают.

Все. Бетхове́на! Камаринского!

Тащат Баяна к роялю. Баян

Съезжалися к загсу трамваи -
там красная свадьба была...

Все
(подпевают)

Жених был во всей прозодежде,
из блузы торчал профбилет!

Бухгалтер. Поня́л! Всё понял! Это значит:

Будь здоров, Олег Баянчик,
кучерявенький баранчик...

Парикмахер (с вилкой лезет к посажёной маме). Нет, мадам, настоящих кучерявых теперь, после революции, нет. Шиньон гоффре делается так... Берутся щипцы (вертит вилкой), нагреваются на слабом огне а ля этуаль (тычет вилку в пламя печи), и взбивается на макушке эдакое волосяное суффле.

Посажёная. Вы оскорбляете мое достоинство как матери и как девушки... Пустите... Сукин сын!!!

Шафер. Кто сказал «сукин сын»? Прошу не выражаться при новобрачных!

Бухгалтер разнимает, подпевая, пытаясь крутнуть ручку кассового счётчика, с которым он вертится, как с шарманкой.

Эльзевира (к Баяну). Ах! Сыграйте, ах! Вальс «Тоска Макарова по Вере Холодной». Ах, это так шарман , ах, это просто петит истуар...

Шафер (вооружённый гитарой). Кто сказал «писуар»? Прошу при новобрачных...

Баян разнимает и набрасывается на клавиши.

Шафер (приглядываясь, угрожающе). Ты что же это на одной черной кости играешь? Для пролетариата, значит, на половине, а для буржуазии на всех?

Баян. Что вы, что вы, гражданин? Я на белых костях в особенности стараюсь.

Шафер. Значит, опять выходит, что белая кость лучше? Играй на всех!...

Баян. Да я на всех!

Шафер. Значит, с белыми вместе, соглашатель?

Баян. Товарищ... Так это же... цедура.

Шафер. Кто сказал «дура»? При новобрачных. Во!!! (Грохает гитарой по затылку.)

Парикмахер нацепливает на вилку волосы посажёной матери. Присыпкин оттесняет бухгалтера от жены.

Присыпкин. Вы что же моей жене селёдку в грудь тычете? Это же ж вам не клумба, а грудь, и это же вам не хризантема, а селёдка!

Бухгалтер. А вы нас лососиной угощали? Угощали? Да? А сами орёте - да?

В драке опрокидывают газовую невесту на печь, печь опрокидывается, - пламя, дым.

Крики. Горим!!! Кто сказал «горим»?.. Пожар! Лососину...

Съезжались из загса трамваи...

IV

В чернейшей ночи поблескивает от недалекого пламени каска пожарного. Начальник один. Подходят и уходят докладывающие пожарные.

1-й пожарный. Не совладать, товарищ начальник! Два часа никто не вызывал... Пьяные стервы!! Горит, как пороxовой склад. (Уходит.)

Начальник. Чего ж ему не гореть? Паутина да спирт.

2-й пожарный. Затухает, вода на лету сосулится. Погреб водой залили глаже, чем каток. (Уходит.)

Начальник. Тела́ нашли?

3-й пожарный. Одного погрузили, вся коробка испорчена. Должно быть, балкой поломана. Прямо в морг. (Уходит.)

4-й пожарный. Погрузили... одно обгоревшее тело неизвестного пола с вилкой в голове.

1-й пожарный. Под печкой обнаружена бывшая женщина с проволочным венчиком на затылочных костях.

3-й пожарный. Обнаружен неизвестный довоенного телосложения с кассой в руках - очевидно, при жизни бандит.

2-й пожарный. Среди живых нет никого... Среди трупов недосчитывается один, так что согласно ненахождения полагаю - сгорел по мелочам.

1-й пожарный. Ну и иллюминация! Прямо театр, только все действующие лица сгорели.

3-й пожарный

Везла их со свадьбы карета,
карета под красным крестом.

Горнист скликает пожарных. Строятся. Маршируют через театр, выкрикивая.

Пожарные

Товарищи и граждане,
водка - яд.
Пьяные
республику
зазря спалят!
Живя с каминами,
живя с примуса́ми,
сожжёте дом
и сгорите сами!
Случайный
сон -
причина пожаров, -
на сон
не читайте
Надсо́на и Жарова!

V

Огромный до потолка зал заседаний, вздымающийся амфитеатром. Вместо людских голосов - радиораструбы, рядом несколько висящих рук по образцу высовывающихся из автомобилей. Над каждым раструбом цветные электрические лампы, под самым потолком экран. Посредине трибуна с микрофоном. По бокам трибуны распределители и регуляторы голосов и света. Два механика - старик и молодой - возятся в тёмной аудитории.

Старый (сдувая разлохмаченной щёткой из перьев пыль с раструбов). Сегодня важное голосование. Смажь маслом и проверь голосовательный аппарат земледельческих районов. Последний раз была заминка. Голосовали со скрипом.

Молодой. Земледельческие? Хорошо! Центральные смажу. Протру замшей горло смоленским аппаратам. На прошлой неделе опять похрипывали. Надо подвинтить руки служебным штатам столиц, а то у них какой-то уклончик: правая за левую цепляется.

Старый. Уральские заводы готовы. Металлургические курские включим, там провели новый аппарат на шестьдесят две тысячи голосов второй группы электростанции Запорожья. С ними ничего, работа легка.

Молодой. А ты ещё помнишь, как раньше было? Смешно, должно быть?

Старый. Меня раз мамка на руках на заседание носила. Народу совсем мало - человек тысячу скопилось, сидят, как дармоеды, и слушают. Вопрос был какой-то важный и громкий, одним голосом прошёл. Мать была против, а проголосовать не могла, потому что меня на руках держала.

Молодой. Ну конечно! Кустарничество!

Старый. Раньше такой аппарат и не годился бы. Бывало, человеку первому руку поднять надо, чтоб его заметили, так он её под нос председателю тычет, к самой ноздре подносит обе, жалеет только, что не древняя богиня Изида, а то б в двенадцать рук голосовал. А многие спасались. Про одного рассказывали, что он какую-то важную дискуссию всю в уборной просидел - голосовать боялся. Сидел и задумывался, шкуру, значит, служебную берёг.

Молодой. Уберёг?

Старый. Уберёг!.. Только по другой специальности назначили. Видят любовь к уборным, так его там главным назначили при мыле и полотенцах. Готово?

Молодой. Готово!

Сбегают вниз к распределительным доскам и проводам. Человек в очках и бородке, распахнув дверь, прямым шагом входит на эстраду, спиной к аудитории, поднимает руки.

Оратор. Включить одновременно все районы федерации!

Старший и младший. Есть!

Одновременно загораются все красные, зеленые и синие лампочки аудитории.

Оратор. Алло! Алло! Говорит председатель института человеческих воскрешений. Вопрос опубликован телеграммами, обсуждён, прост и ясен. На перекрёстке 62-й улицы и 17-го проспекта бывшего Тамбова прорывающая фундамент бригада на глубине семи метров обнаружила засыпанный землей обледеневший погреб. Сквозь лед феномена просвечивает замороженная человеческая фигура. Институт считает возможным воскрешение индивидуума, замерзшего пятьдесят лет назад.

Урегулируем разницу мнений.

Институт считает, что каждая жизнь рабочего должна быть использована до последней секунды.

Просвечивание показало на руках существа мозоли, бывшие полстолетия назад признаком трудящегося. Напоминаем, что после войн, пронесшихся над миром, гражданских войн, создавших федерацию земли, декретом от 7 ноября 1965 года жизнь человека неприкосновенна. Довожу до вашего сведения возражения эпидемической секции, боящейся угрозы распространения бактерий, наполнявших бывшие существа бывшей России. С полным сознанием ответственности приступаю к решению. Товарищи, помните, помните и ещё раз помните:

Лампы тушатся, пронзительный звонок, на экране загорается резолюция, повторяемая оратором.

«Во имя исследования трудовых навыков рабочего человечества, во имя наглядного сравнительного изучения быта требуем воскрешения».

«Резолюция санитарно-контрольных пунктов металлургических и химических предприятий Донбасса. Во избежание опасности распространения бактерий подхалимства и чванства, характерных для двадцать девятого года, требуем оставить экспонат в замороженном виде».

Есть ли ещё резолюции и дополнения?

Загорается третий экран, оратор повторяет.

«Земледельческие районы Сибири просят воскрешать осенью, по окончании полевых работ, для облегчения возможности присутствия широких масс желающих».

Подымается подавляющее большинство железных рук.

Опустить! Кто за поправку Сибири?

Подымаются две редких руки.

Собрание федерации приняло: «Вос-кре-сить!»

Заседание закрыто!

Из двух распахнувшихся дверей врываются репортёры. Оратор прорывается, бросая радостно во все стороны.

Воскресить! Воскресить!! Воскресить!!!

Репортёры вытаскивают из карманов микрофоны, на ходу крича:

1-й репортёр. Алло!!! Волна 472½ метра... «Чукотские известия»... Воскресить!

2-й репортёр. Алло! Алло!!! Волна 376 метров... «Витебская вечерняя правда»... Воскресить!

3-й репортёр. Алло! Алло! Алло! Волна 211 метров... «Варшавская комсомольская правда»... Воскресить!

4-й репортёр. «Армавирский литературный понедельник». Алло! Алло!!!

5-й репортёр. Алло! Алло! Алло! Волна 44 метра. «Известия чикагского совета»... Воскресить!

6-й репортёр. Алло! Алло! Алло! Волна 115 метров... «Римская красная газета»... Воскресить!

7-й репортёр. Алло! Алло! Алло! Волна 78 метров... «Шанхайская беднота»... Воскресить!

8-й репортёр. Алло! Алло! Алло! Волна 220 метров... «Мадридская батрачка»... Воскресить!

9-й репортёр. Алло! Алло! Алло! Волна 11 метров... «Кабульский пионер»... Воскресить!

Газетчики врываются с готовыми оттисками.

1-й газетчик

Разморозить
или не разморозить?
Передовицы
в стихах и в прозе!

2-й газетчик

Всемирная анкета
по важнейшей теме -
о возможности заноса
подхалимских эпидемий!

3-й газетчик

Статьи про древние
гитары и романсы
и прочие
способы
одурачивания массы!

4-й газетчик

Последние новости!!! Интервью! Интервью!

5-й газетчик

Научный вестник,
пожалуйста, не пугайтесь!
Полный перечень
так называемых ругательств!

6-й газетчик

Последнее радио!

7-й газетчик

Теоретическая постановка
исторического вопроса:
может ли
слона
убить папироса!

8-й газетчик

Грустно до слёз,
смешно до колик:
объяснение
слова «алкоголик»!

VI

Матовая стеклянная двухстворчатая дверь, сквозь стены просвечнвают металлические части медицинских приборов. Перед стеной старый профессор и пожилая ассистентка, ещё сохранившая характерные черты Зои Берёзкиной. Оба в белом, больничном.

Зоя Берёзкина. Товарищ! Товарищ профессор, прошу вас, не делайте этого эксперимента. Товарищ профессор, опять пойдёт буза...

Профессор. Товарищ Берёзкина, вы стали жить воспоминаниями и заговорили непонятным языком. Сплошной словарь умерших слов. Что такое «буза»? (Ищет в словаре.) Буза... Буза... Буза... Бюрократизм, богоискательство, бублики, богема, Булгаков... Буза - это род деятельности людей, которые мешали всякому роду деятельности...

Зоя Берёзкина. Эта его «деятельность» пятьдесят лет назад чуть не стоила мне жизни. Я даже дошла до... попытки самоубийства.

Профессор. Самоубийство? Что такое «самоубийство»? (Ищет в словаре.) Самообложение, самодержавие, самореклама, самоуплотнение... Нашёл «самоубийство». (Удивлённо.) Вы стреляли в себя? Приговор? Суд? Ревтрибунал?

Зоя Берёзкина. Нет... я сама.

Профессор. Сама? От неосторожности?

Зоя Берёзкина. Нет... От любви.

Профессор. Чушь... От любви надо мосты строить и детей рожать... А вы... Да! Да! Да!

Зоя Берёзкина. Освободите меня, я, право, не могу.

Профессор. Это и есть... Как вы сказали... Буза. Да! Да! Да! Да! Буза! Общество предлагает вам выявить все имеющиеся у вас чувства для максимальной легкости преодоления размораживаемым субъектом пятидесяти анабиозных лет. Да! Да! Да! Да! Ваше присутствие очень, очень важно. Я рад, что вы нашлись и пришли. Он - это он! А вы - это она! Скажите, а ресницы у него были мягкие? На случай поломки при быстром размораживании.

Зоя Берёзкина. Товарищ профессор, как же я могу упомнить ресницы, бывшие пятьдесят лет назад...

Профессор. Как? Пятьдесят лет назад? Это вчера!.. А как я помню цвет волос на хвосте мастодонта полмиллиона лет назад? Да! Да! Да!.. А вы не помните, - он сильно раздувал ноздри при вдыхании в возбуждённом обществе?

Зоя Берёзкина. Товарищ профессор, как же я могу помнить?! Уже тридцать лет никто не раздувает ноздрей в подобных случаях.

Профессор. Так! Так! Так! А вы не осведомлены относительно объёма желудка и печени, на случай выделения возможного содержания спирта и водки, могущих воспламениться при необходимом высоком вольтаже?

Зоя Берёзкина. Откуда я могу запомнить, товарищ профессор! Помню, был какой-то живот...

Профессор. Ах, вы ничего не помните, товарищ Берёзкина! По крайней мере был ли он порывист?

Зоя Берёзкина. Не знаю... Возможно, но... только не со мной.

Профессор. Так! Так! Так! Я боюсь, что мы отмораживаем его, а отмёрзли пока что вы. Да! Да! Да!.. Ну-с, приступаем.

Нажимает кнопку, стеклянная стена тихо расходится. Посредине, на операционном столе, блестящий оцинкованный ящик человечьих размеров. у ящика краны. под кранами ведра. К ящику электропроводки. Цилиндры кислорода. Вокруг ящика шесть врачей, белых и спокойных. Перед ящиком на авансцене шесть фонтанных умывальников. На невидимой проволоке, как на воздухе, шесть полотенец.

Профессор (переходя от врача к врачу, говорит) . (Первому.) Ток включить по моему сигналу. (Второму.) Доведите теплоту до 36,4 - пятнадцать секунд каждая десятая. (Третьему.) Подушки кислорода наготове? (Четвёртому.) Воду выпускать постепенно, заменяя лёд воздушным давлением. (Пятому.) Крышку открыть сразу. (Шестому.) Наблюдать в зеркало стадии оживления.

Врачи наклоняют головы в знак ясности и расходятся по своим местам.

Начинаем!

Включается ток, вглядываются в температуру. Каплет вода. У маленькой правой стенки с зеркалом впившийся доктор.

6-й врач. Появляется естественная окраска!

Освобождён ото льда!

Грудь вибрирует!

(Испуганно.) Профессор, обратите внимание на неестественную порывистость...

6-й врач. Профессор, непонятная вещь: движением левой руки отделяется от тела...

Профессор (вглядывается) . Он сросся с музыкой, они называли это «чуткой душой». В древности жили Страдивариус и Уткин. Страдивариус делал скрипки, а это делал Уткин, и называлось это гитарой.

Профессор оглядывает термометр и аппарат, регистрирующий давление крови.

1-й врач. 36,1.

2-й врач. Пульс 68.

6-й врач. Дыхание выравнено.

Профессор. По местам!

Врачи отходят от ящика. Крышка мгновенно откинулась, из ящика подымается взъерошенный и удивлённый Присыпкин, озирается, прижав гитару.

Присыпкин. Ну и выспался! Простите, товариши, конечно, выпимши был! Это какое отделение милиции?

Профессор. Нет, это совсем другое отделение! Это - отделение ото льда кожных покровов, которые вы отморозили...

Присыпкин. Чего? Это вы чевой-то отморозили. Ещё посмотрим, кто из нас были пьяные. Вы, как спецы-доктора, всегда сами около спиртов третесь. А я себя, как личность, всегда удостоверить сумею. Документы при мне. (Выскакивает, выворачивает карманы.) 17 руб. 60 коп. при мне. В МОПР? Уплатил. в Осоавиахим? Внёс. «Долой неграмотность»? Пожалуйста. Это что? Выписка из загса! (Свистнул.) Да я же вчера женился! Где вы теперь, кто вам целует пальцы? Ну и всыплют мне дома! Расписка шаферов здесь. Профсоюзный билет здесь. (Взгляд падает на календарь, трёт глаза, озирается в ужасе.) 12 мая 1979 года! Это ж за сколько у меня в профсоюз не плочено! Пятьдесят лет! Справок-то, справок спросют! Губотдел! ЦК! Господи! Жена!!! Пустите! (Обжимает окружающим руки, бросается в дверь.)

За ним беспокоящаяся Берёзкина. Доктора окружают профессора. Шесть врачей и профессор вдумчиво моют руки.

Хором. Это что он такое руками делал? Совал и тряс, тряс и совал...

Профессор. В древности был такой антисанитарный обычай.

Шесть врачей и профессор вдумчиво моют руки.

Присыпкин (натыкаясь на Зою) . Какие вы, граждане, собственно, есть? Кто я? Где я? Не матушка ли вы Зои Берёзкиной будете?

Рёв сирены обернул присыпкинскую голову.

Куда я попал? Куда меня попали? Что это?.. Москва?.. Париж?? Нью-Йорк?! Извозчик!!!

Рёв автомобильных сирен.

Ни людей, ни лошадей! Автодоры, автодоры, автодоры!!! (Прижимается к двери, почесывается спиной, ищет пятернёй, оборачивается, видит на белой стене переползающего с воротничка клопа.) Клоп, клопик, клопуля!!! (Перебирает гитару, поёт.) Не уходи, побудь со мною... (Ловит клопа пятернёй; клоп уполз.) Мы разошлись, как в море корабли... Уполз!.. Один! Но нет ответа мне, снова один я... Oдин!!! Извозчик, автодоры... Улица Луначарского, 17! Без вещей!!! (Хватается за голову, падает в обморок на руки выбежавшей из двери Берёзкиной.)

VII

Середина сцены - треугольник сквера. В сквере три искусственных дерева. Первое дерево: на зелёных квадратах-листьях - огромные тарелки, на тарелках мандарины. Второе дерево - бумажные тарелки, на тарелках яблоки. Третье - зелёное, с ёлочными шишками, - открытые флаконы духов. Бока - стеклянные и облицованные стены домов. По сторонам треугольника - длинные скамейки. Входит репортёр, за ним четверо: мужчины и женщины.

Репортёр. Товарищи, сюда, сюда! В тень! Я вам расскажу по порядку все эти мрачные и удивительные происшествия. Во-первых... Передайте мне мандарины. Это правильно делает городское самоуправление, что сегодня деревья мандаринятся, а то вчера были одни груши - и не сочно, и не вкусно, и не питательно...

Девушка снимает с дерева тарелку с мандаринами, сидящие чистят, едят, с любопытством наклоняясь к репортёру.

1-й мужчина. Ну, скорей, товарищ, рассказывайте все подробно и по порядку.

Репортёр. Так вот... Какие сочные ломтики! Не хотите ли?. Ну хорошо, хорошо, рассказываю. Подумаешь, нетерпение! Конечно, мне, как президенту репортажа, известно всё... Так вот, видите, видите?.

Быстрой походкой проходит человек с докторским ящиком с термометрами.

Это - ветеринар. Эпидемия распространяется. Будучи оставлено одно, это воскрешёное млекопитающее вступило в общение со всеми домашними животными небоскрёба, и теперь все собаки взбесились. Оно выучило их стоять на задних лапах. Собаки не лают и не играют, а только служат. Животные пристают ко всем обедающим, подласкиваются и подлизываются. Врачи говорят, что люди, покусанные подобными животными, приобретут все первичные признаки эпидемического подxалимства.

Сидящие. О-о-о!!!

Репортёр. Смотрите, смотрите!

Проходит шатающийся человек, нагруженный корзинками с бутылками пива.

Проходящий
(напевает)

В девятнадцатом веке
чу́дно жили человеки -
пили водку, пили пиво,
сизый нос висел, как слива!

Репортёр. Смотрите, конченный, больной человек! Это один из ста семидесяти пяти рабочих второй медицииской лаборатории. В целях облегчения переходного существования врачами было предписано поить воскресшее млекопитающее смесью, отравляющей в огромных дозах и отвратительной в малых, так называемым пивом. У них от ядовитых испарений закружилась голова, и они по ошибке глотнули этой прохладительной смеси. И с тех пор сменяют уже третью партию рабочих. Пятьсот двадцать рабочих лежат в больницах, но страшная эпидемия трёхгорной чумы пенится, бурлит и подкашивает ноги.

Сидящие. А-а-а-а!!!

Мужчина (мечтательно и томительно). Я б себя принес в жертву науке, - пусть привьют и мне эту загадочную болезнь!

Репортёр. Готов! И этот готов! Тихо... Не спугните эту лунатичку...

Проходит девушка, ноги заплетаются в «па» фокстрота и чарльстона, бормочет стихи по книжице в двух пальцах вытянутой руки. В двух пальцах другой руки воображаемая роза, подносит к ноздрям и вдыхает.

Несчастная, она живет рядом с ним, с этим бешеным млекопитающим, и вот ночью, когда город спит, через стенку стали доноситься к ней гитарные рокотанья, потом протяжные душураздирающие придыхания и всхлипы нараспев, как это у них называется? «Романсы», что ли? Дальше - больше, и несчастная девушка стала сходить с ума. Убитые горем родители собирают консилиумы. Профессора говорят, что это приступы острой «влюблённости», - так называлась древняя болезнь, когда человечья половая энергия, разумно распределяемая на всю жизнь, вдруг скоротечно конденсируется в неделю в одном воспалительном процессе, ведя к безрассудным и невероятным поступкам.

Девушка (закрывает глаза руками). Я лучше не буду смотреть, я чувствую, как по воздуху разносятся эти ужасные влюблённые микробы.

Репортёр. Готова, и эта готова... Эпидемия океанится...

30 герлс проходят в танце.

Смотрите на эту тридцатиголовую шестидесятиножку! Подумать только - и это вздымание ног они (к аудитории) обзывали искусством!

Фокстротирующая пара.

Эпидемия дошла... дошла... до чего дошла? (Смотрит в словарь.) До а-по-гея, ну... это уже двуполое четвероногое.

Вбегает директор зоологического сада с небольшим стеклянным ларчиком в руках. За директором толпа, вооруженная зрительными трубами, фотоаппаратами и пожарными лестницами.

Директор (ко всем). Видали? Видали? Где он? Ах, вы ничего не видали!! Отряд охотников донёс, что его видели здесь четверть часа тому назад: он перебирался на четвёртый этаж. Считая среднюю его скорость в час полтора метра, он не мог уйти далеко. Товарищи, немедленно обследуйте стены!

Наблюдатели развинчивают трубы, со скамеек вскакивают, вглядываются, заслоняя глаза. Директор распределяет группы, руководит поисками

Разве его найдёшь!.. Нужно голого человека на матраце в каждом окне выставить - он на человека бежит...

Не орите, спугнёте!!!

Если я найду, я никому не отдам...

Не смеешь: он коммунальное достояние...

Бинокли и трубы уставлены в одну точку. Молчание, прерываемое щелканием фото- и киноаппаратов.

Профессор (придушенным шёпотом). Да... Это он! Поставьте засады и охрану. Пожарные, сюда!!!

Люди с сетками окружают место. Пожарные развинчивают лестницу, люди карабкаются гуськом.

Развинчивают лестницу перед второй стеной, Вскарабкиваются. Зрители замирают.

Директор

Скорей!!! Oсторожней!!! Не упустите, не помни́те животному лапки...

По лестнице из рук в руки передают зверя, наконец очутившегося в директорских руках. Директор запрятывает зверя в ларец и подымает ларец над головой.

Спасибо вам, незаметные труженики науки! Наш зоологический сад осчастливлен, ошедеврен... Мы поймали редчайший экземпляр вымершего и популярнейшего в начале столетия насекомого. Наш город может гордиться - к нам будут стекаться ученые и туристы... Здесь, в моих руках, единственный живой «клопус нормалис». Отойдите, граждане: животное уснуло, животное скрестило лапки, животное хочет отдохнуть! Я приглашаю вас всех на торжественное открытие в зоопарк. Важнейший, тревожнейший акт поимки завершён!

VIII

Гладкие опаловые, полупрозрачные стены комнаты. Сверху из-за карниза ровная полоса голубоватого света. Слева большое окно. Перед окном рабочий чертёжный стол. Радио. Экран. Три-четыре книги. Справа выдвинутая из стены кровать, на кровати, под чистейшим одеялом, грязнейший Присыпкин. Вентиляторы. Вокруг Присыпкина угол обгрязнён. На столе окурки, опрокинутые бутылки. На лампе обрывок розовой бумаги. Присыпкин стонет. Врач нервно шагает по комнате.

Профессор (входит) . Как дела больного?

Врач. Больного - не знаю, а мои отвратительны! Если вы не устроите смену каждые полчаса, - он перезаразит всех. Как дыхнёт, так у меня ноги подкашиваются! Я уж семь вентиляторов поставил: дыхание разгонять.

Присыпкин. О-о-о!

Профессор бросается к Присыпкину.

Профессор, о профессор!!!

Профессор тянет носом и отшатывается в головокружении, ловя воздух руками.

Опохмелиться...

Профессор наливает пива на донышко стакана, подает.

(приподнимается на локтях. Укоризненно.) Воскресили... и издеваются! Что это мне - как слону лимонад!..

Профессор. Общество надеется развить тебя до человеческой степени.

Присыпкин. Чёрт с вами и с вашим обществом! Я вас не просил меня воскрешать. Заморозьте меня обратно! Во!!!

Профессор. Не понимаю, о чём ты говоришь! Наша жизнь принадлежит коллективу, и ни я, ни кто другой не могут эту жизнь...

Присыпкин. Да какая же это жизнь, когда даже карточку любимой девушки нельзя к стенке прикнопить? Все кнопки об проклятое стекло обламываются... Товарищ профессор, дайте опохмелиться.

Профессор (наливает стакан) . Только не дышите в мою сторону.

Зоя Берёзкина входит с двумя стопками книг. Врачи переговариваются с ней шёпотом, выходят.

Зоя Берёзкина (садится около Присыпкина, распаковывает книги) . Не знаю, пригодится ли это. Про что ты говорил, этого нет, и никто про это не знает. Есть про розы только в учебниках садоводства, есть грёзы только в медицине, в отделе сновидений. Вот две интереснейшие книги приблизительно того времени. Перевод с английского: Хувер - «Как я был президентом».

Присыпкин (берёт книгу, отбрасывает) . Нет, это не для сердца, надо такую, чтоб замирало...

Зоя Берёзкина. Вот вторая - какого-то Муссолини: «Письма из ссылки».

Присыпкин (берёт, откидывает) . Нет, это ж не для души. Отстаньте вы с вашими грубыми агитками. Надо, чтоб щипало...

Зоя Берёзкина. Не знаю, что Это такое? Замирало, щипало... щипало, замирало...

Присыпкин. Что ж это? За что мы старались, кровь проливали, когда мне, гегемону, значит, в своём обществе в новоизученном танце и растанцеваться нельзя?

Зоя Берёзкина. Я показывала ваше телодвижение даже директору центрального института движений. Он говорит, что видал такое на старых коллекциях парижских открыток, а теперь, говорит, про такое и спросить не у кого. Есть пара старух - помнят, а показать не могут по причинам ревматическим.

Присыпкин. Так для чего ж я себе преемственное изящное образование вырабатывал? Работать же я ж и до революции мог.

Зоя Берёзкина. Я возьму тебя завтра на танец десяти тысяч рабочих и работниц, будут двигаться по площади. Это будет весёлая репетиция новой системы полевых работ.

Присыпкин. Товарищи, я протестую!!! Я ж не для того размёрз, чтобы вы меня теперь засушили. (Срывает одеяло, вскакивает, схватывает свернутую кипу книг и вытряхивает её из бумаги. Хочет изодрать бумагу и вдруг вглядывается в буквы, перебегая от лампы к лампе.) Где? Где вы это, взяли?

Зоя Берёзкина. На улицах всем раздавали... Должно быть, в библиотеке в книги вложили.

Присыпкин. Спасён!!! Ура!!! (Бросается к двери, как флагом развевая бумажкой.)

Зоя Берёзкина (одна) . Я прожила пятьдесят лет вперёд, а могла умереть пятьдесят лет назад из-за такой мрази.

IX

Зоологический сад. Посредине на пьедестале клетка, задрапированная материями и флагами. Позади клетки два дерева. За деревьями клетки слонов и жирафов. Слева клетки трибуна, справа возвышение для почётных гостей. Кругом музыканты. Группами подходят зрители. Распорядители с бантами расставляют подошедших - по занятиям и росту.

Распорядитель. Tоварищи иностранные корреспонденты, сюда! Ближе к трибунам! Посторонитесь и дайте место бразильцам! Их аэрокорабль сейчас приземляется на центральном аэродроме. (Отходит, любуется.)

Товарищи негры, стойте вперемежку с англичанами красивыми цветными группами, англосаксонская белизна ещё больше оттенит вашу оливковость... Учащиеся вузов, - налево, к вам направлены три старухи и три старика из союза столетних. Они будут дополнять объяснения профессоров рассказами очевидцев.

Въезжают в колясках старики и старухи.

1-я старуха. Как сейчас помню...

1-й старик. Нет - это я помню, как сейчас!

2-я старуха. Вы помните, как сейчас, а я помню, как раньше.

2-й старик. А я как сейчас помню, как раньше.

3-я старуха. А я помню, как ещё раньше, совсем, совсем рано.

3-й старик. А я помню и как сейчас и как раньше.

Распорядитель. Тихо, очевидцы, не шепелявьте! Расступитесь, товарищи, дорогу детям! Сюда, товарищи! Скорее! Cкорее!!

Дети
(Маршируют колонной с песней)

Мы здо́рово
учимся
на бывшее «ять»!
Зато мы
и лучше всех
умеем
гулять.
Иксы
и игреки
давно
сданы.
Идём
туда,
где тигрики
и где
слоны!
Сюда,
где звери многие,
и мы
с людьём
в сад
зоологии
идём!
идём!!
идём!!!

Распорядитель. Граждане, желающие доставлять экспонатам удовольствия, а также использовать их в научных целях, благоволят приобретать дозированные экзотические продукты и научные приборы только у официальных служителей зоосада. Дилетантство и гипербола в дозах - смертельны. Просим пользоваться только этими продуктами и приборами, выпущенными центральным медицинским институтом и городскими лабораториями точной механики.

Делу -
время,
потехе -
час!
Привет вам
от города,
храбрые ловцы!
Мы вами
го́рды,
мы -
города отцы!!!

Да закалятся ду́ши и сердца нашей молодёжи на этих зловещих примерах!

Не могу не отметить благодарностью и предоставляю слово прославленному нашему директору, разгадавшему смысл странных явлений и сделавшему из пагубных явлений научное и весёлое препровождение времени.

Все кричат «ура», музыка играет туш, на трибуну влазит раскланивающийся директор зоологического сада.

Директор. Товарищи! Я обрадован и смущён вашим вниманием. Учитывая и свое участие, я не могу все же не принести благодарности преданным труженикам союза охотников, являющимся непосредственными героями поимки, а также уважаемому профессору института воскрешений, поборовшему замораживающую смерть. Хотя я и не могу не указать, что первая ошибка уважаемого профессора была косвенной причиной известных бедствий. По внешним мимикрийным признакам - мозолям, одежде и прочему - уважаемый профессор ошибочно отнес размороженное млекопитающее к «гомо сапиенс» и к его высшему виду - к классу рабочих. Не приписываю успех исключительно своему долгому обращению с животными и проникновению в их психологию. Мне помог случай. Неясная, подсознательная надежда твердила: «Напиши, дай, разгласи объявления». И я дал:

«Исходя из принципов зоосада, ищу живое человечье тело для постоянных обкусываний и для содержания и развития свежеприобретенного насекомого в привычных ему, нормальных условиях».

Директор. Я понимаю, что ужас, я сам не верил собственному абсурду, и вдруг... существо является! Его внешность почти человеческая... Ну, вот как мы с вами...

Председатель совета (звонит в звонок) . Товарищ директор, я призываю вас к порядку!

Их двое - разных размеров, но одинаковых по существу: это знаменитые «клопус нормалис» и... и «обывателиус вульгарис». Оба водятся в затхлых матрацах времени.

«Клопус нормалис», разжирев и упившись на теле одного человека, падает по́д кровать.

«Oбывателиус вульгарис», разжирев и упившись на теле всего человечества, падает на́ кровать. Вся разница!

Когда трудящееся человечество революции обчесывалось и корчилось, соскребая с себя грязь, они свивали себе в этой самой грязи гнёзда и домики, били жён и клялись Бебелем, и отдыхали и благодушествовали в шатрах собственных галифе. Но «обывателиус вульгарис» страшнее. С его чудовищной мимикрией он завлекает обкусываемых, прикидываясь то сверчком-стихоплётом, то романсоголосой птицей. В те времена даже одежда была у них мимикрирующая - птичье обличье - крылатка и хвостатый фрак с белой-белой крахмальной грудкой. Такие птицы свивали гнезда в ложах театров, громоздились на дубах опер, под Интернационал в балетах чесали ногу об ногу, свисали с веточек строк, стригли Толстого под Маркса, голосили и зазывали в возмутительных количествах и... простите за выражение, но мы на научном докладе... гадили в количествах, не могущих быть рассматриваемыми, как мелкая птичья неприятность.

Товарищи! Впрочем... убеждайтесь сами!

Делает знак, служители обнажают клетку; на пьедестале клопий ларец, за ним возвышение с двуспальной кроватью. На кровати Присыпкин с гитарой. Сверху клетки свешивается желтая абажурная лампа. Над головой Присыпкина сияющий венчик - веер открыток. Бутылки стоят и валяются на полу. Клетка окружена плевательными урнами. На стенах клетки - надписи, с боков фильтры и озонаторы. Надписи: 1. «Осторожно - плюётся!» 2. «Без доклада не входить!» 3. «Берегите уши - оно выражается!» Музыка сыграла туш; освещение бенгальское: отхлынувшая толпа приближается, онемев от восторга.

Присыпкин

На Луначарской улице
я помню старый дом -
с широкой тёмной лестницей,
с завешенным окном!..

Директор. Товарищи, подxодите, не бойтесь, оно совсем смирное. Подходите, подходите! Не беспокойтесь: четыре фильтра по бокам задерживают выражения на внутренней стороне клетки, и наружу поступают немногочисленные, но вполне достойные слова. Фильтры прочищаются ежедневно специальными служителями в противогазах. Смотрите, оно сейчас будет так называемое «курить».

Директор. Не бойтесь - сейчас оно будет так называемое «вдохновляться». Скрипкин, - опрокиньте!

Скрипкин тянется к бутылке с водкой.

Директор. Товарищи, Это же совсем не страшно: оно ручное! Смотрите, я его выведу сейчас на трибуну. (Идёт к клетке, надевает перчатки, осматривает пистолеты, открывает дверь, выводит Скрипкина, ставит его на трибуну, поворачивает лицом к местам почётных гостей.) А ну, скажите что-нибудь коротенькое, подражая человечьему выражению, голосу и языку.

Скрипкин (покорно становится, покашливает, подымает гитару и вдруг оборачивается и бросает взгляд на зрительный зал). Лицо Скрипкина меняется, становится восторженным. Скрипкин отталкивает директора, швыряет гитару и орёт в зрительный зал). Граждане! Братцы! Свои! Родные! Откуда? Сколько вас?! Когда же вас всех разморозили? Чего ж я один в клетке? Родимые, братцы, пожалте ко мне! За что ж я страдаю?! Граждане!..

Намордник... намордник ему...

Ах, какой ужас!

Профессор, прекратите!

Ах, только не стреляйте!

Директор с вентилятором, в сопровождении двух служителей, вбегает на эстраду. Служители оттаскивают Скрипкина. Директор проветривает трибуну. Музыка играет туш. Служители задёргивают клетку.

Директор. Простите, товарищи... Простите... Насекомое утомилось. Шум и освещение ввергли его в состояние галлюцинации. Успокойтесь. Ничего такого нет. Завтра оно успокоится... Тихо, граждане, расходитесь, до завтра.

Музыка, марш!

Конец

До свидания (фр. - Au revoir). прелестно (фр. - charmant). маленькая история (фр. - petite histoire).

Феерическая комедия В.В. Маяковского «Клоп» посвящена одной из центральных тем его зрелого творчества — критике мещанства, разоблачению его низменной сущности. Показателен в этом плане уже список действующих лиц произведения. Главный герой имеет два имени. Одно приземленное, обыденное (Присыпкин). А другое — изысканное, утонченное (Пьер Скрипкин).

Женские образы противопоставлены по этому принципу: простое и скромное имя Зоя Березкина и изысканные иностранные (Эльзевира Давидовна, Розалия Павловна).

Интересно в композиционном плане начало произведения, где используется прием многоголосья: рекламные куплеты, которые исполняют продавцы, воссоздают пеструю атмосферу так называемой эпохи нэпа (новой экономической политики 20-х годов XX века), сущность которой заключалась в том, что крестьянам разрешили продавать излишки сельскохозяйственных продуктов. Сдавались в аренду отдельные предприятия. Открывались мастерские.

Реплики продавцов создают в художественном пространстве произведения атмосферу мещанства. В лексике нарочито сопрягаются бытовой и политический аспекты («битвы, ножи и языки для дискуссий», «республиканские селедки»). Чего стоит только одна реплика Баяна: «Зачем вам сливаться с мелкобуржуазной стихией и покупать сельдей в таком дискуссионном порядке?». Никчемность и абсурдность всего этого действа подчеркивает яркий сатирический образ, несколько раз повторяющийся в тексте: «Бюстгальтеры на меху». Комический эффект усиливается тем, что Присыпкин называет их «аристократическими чепчиками».

Пошлость в этом образе сочетается с невежественностью. Когда Баян предлагает Пьеру сыграть эпиталаму о боге Гиме-нее, тот спрашивает в ответ: «Чего ты болтаешь? Какие еще такие Гималаи?».

Мещанскую психологию Присыпкина с возмущением критикуют его товарищи по общежитию. Дело не в том, что он покупает себе новый галстук, а в том, что достижение внешнего лоска становится для него самоцелью. При этом Присыпкин не соблюдает элементарный правил гигиены. Вместо того чтобы поменять носки, он замазывает дырку на них чернильным карандашом.

Романтическое начало соседствует в тексте пьесы вместе со сниженными образами. «Так, так, тихим шагом, как будто в лунную ночь, в мечтах и меланхолии из пивной возвращаетесь», — повествует Баян.

Центральное сюжетообразующее событие в пьесе — свадьба Присыпкина (Пьера Скрипкина) с Эльзевирой. Пошлость, показуха, желание героев шагать во всем в ногу с эпохой подчеркиваются даже в ремарках: «Пьер целует степенно и с чувством классового достоинства». Казенные штампы звучат м в репликах персонажей. «Какими капитальными шагами мы идем вперед по пути нашего семейного строительства!» — восклицает Баян. Подобные высказывания заставляют соотнести семейную историю с историей страны. Новая экономическая политика с тем разгулом мещанства, который она привнесла, явно не по душе автору пьесы. Свадьба не случайно заканчивается пожаром. В.В. Маяковский не видит перспективы в этой политике. Не о таком светлом будущем мечтает автор.

В построении сюжета пьесы В.В. Маяковский широко использует фантастику. В пятом действии возникает интересный образ — так называемый институт человеческих воскрешений. В нем как раз и воскрешают Присыпкина. Первое, о чем беспокоится герой, поняв, ч го попал в будущее, это то, что у него за пятьдесят лет «в профсоюз не плочено».

За это время ценности и привычки в обществе поменялись кардинальным образом. Пиво, например, стали называть отравляющей смесью. Сатирически высмеивает поэт и «приступы острой влюбленности». Ушли в прошлое и танцы далекой эпохи. В конце пьесы Присыпкин попадает в зоопарк вместе с клопом. Показывая его посетителям, директор зоопарка объясняет: «Их двое — разных размеров, но одинаковых по существу: это знаменитые «клопус нормалис» и... «обывателиус вульгарис». Примечательны надписи на клетке: «Осторожно — плюется!», «Без доклада не входить!», «Берегите уши — оно выражается».

Пьеса «Клоп» гневно высмеивает обывателей, стремящихся обрядиться в мещанские одежды. Таким образом, В.В. Маяковский вошел в историю русской литературы не только как поэт, но и как драматург. Его небольшое по объему драматургическое наследие внесло значительный вклад в развитие русской сатиры.

Описание презентации по отдельным слайдам:

1 слайд

Описание слайда:

2 слайд

Описание слайда:

В пьесе “Клоп” 1929 года поэт объявляет непримиримую войну мещанству во всех его проявлениях. Микроб мещанства, сатирически разоблаченный в пьесе, представляется как античеловеческая, антиобщественная сила, страшная своей способностью заражать общество. Микроб мещанства, сатирически разоблаченный в пьесе, представляется как античеловеческая, антиобщественная сила, страшная своей способностью заражать общество.

3 слайд

Описание слайда:

Феерическая комедия В.В. Маяковского «Клоп» посвящена одной из центральных тем его зрелого творчества - критике мещанства, разоблачению его низменной сущности. Показателен в этом плане уже список действующих лиц произведения. Главный герой имеет два имени. Одно приземленное, обыденное (Присыпкин). А другое - изысканное, утонченное (Пьер Скрипкин).

4 слайд

5 слайд

Описание слайда:

Работа над "Клопом" была изнурительной, Маяковский трудился круглые сутки и почти не спал. Но работа изматывала его не только физически, но и потому, что пьеса была вариацией главной темы его творчества - и теперь эта тема в первый раз за многие годы проявилась в полную силу.

6 слайд

Описание слайда:

Если клоп - метафора Присыпкина, то Присыпкин - карикатура на Маяковского - поэта, который из-за своих мечтаний о "немыслимой любви" страдает за все человечество. Чтобы подчеркнуть эту параллель, Маяковский настоял, чтобы исполнитель главной роли научился подражать его манерам. "Клоп" - сведение счетов с мечтами молодости о светлом будущем и спасительной любви.

7 слайд

Описание слайда:

Действие пьесы происходит в Тамбове: первых трёх картин - в 1929 г., остальных шести картин - в 1979 г. Главный герой - любитель выпить и побренчать на гитаре, слезливый обладатель партбилета, бывший рабочий, Присыпкин представляет собой вульгаризованный вариант советского гражданина". Иван Присыпкин, переименовавший себя для благозвучия в Пьера Скрипкина, чтобы жениться на маникюрше и кассирше Эльзевире Ренессанс, бросает свою старую любовь, работницу Зою Березкину, и та в отчаянии пытается покончить жизнь самоубийством. На свадьбе, которую празднуют в парикмахерской, вспыхивает пожар, и все погибают.

8 слайд

Описание слайда:

С будущей тёщей Розалией Павловной, которой «нужен в доме профессиональный билет», Пьер Скрипкин разгуливает по площади перед огромным универмагом, закупая у лотошников все, по его мнению, необходимое для будущей семейной жизни: игрушку «танцующие люди из балетных студий», бюстгальтер, принятый им за чепчик для возможной будущей двойни, и т. д.

9 слайд

Описание слайда:

Олег Баян (бывший Бочкин) за пятнадцать рублей и бутылку водки берётся организовать Присыпкину настоящее красное трудовое бракосочетание - классовое, возвышенное, изящное и упоительное торжество. Их разговор о будущей свадьбе слышит Зоя Березкина, работница, бывшая возлюбленная Присыпкина. В ответ на недоуменные вопросы Зои Присыпкин объясняет, что он любит другую. Зоя плачет.

10 слайд

Описание слайда:

Обитатели молодёжного рабочего общежития обсуждают женитьбу Присыпкина на парикмахерской дочке и смену им фамилии. Многие его осуждают, но некоторые его понимают - сейчас же не 1919 г., людям для себя пожить хочется. Баян обучает Присыпкина хорошим манерам: как танцевать фокстрот («не шевелите нижним бюстом»), как незаметно почесаться во время танца, - а также даёт ему другие полезные советы: не надевайте двух галстуков одновременно, не носите навыпуск крахмальную рубаху и т. д. Внезапно раздаётся звук выстрела - это застрелилась Зоя Березкина.

11 слайд

Описание слайда:

На свадьбе Пьера Скрипкина и Эльзевиры Ренессанс Олег Баян произносит торжественную речь, затем играет на рояле, все поют и пьют. Шафер, защищая достоинство новобрачной, затевает ссору за ссорой, завязывается драка, опрокидывается печь, возникает пожар. Прибывшие пожарные недосчитываются одного человека, остальные все погибают в огне.

12 слайд

Описание слайда:

Спустя пятьдесят лет на глубине семи метров бригада, роющая траншею для фундамента, обнаруживает засыпанную землёй замороженную человеческую фигуру. Институт человеческих воскрешений сообщает, что на руках индивидуума обнаружены мозоли, являвшиеся в прошлом признаком трудящихся. Проводится голосование среди всех районов федерации земли, большинством голосов принимается решение: во имя исследования трудовых навыков рабочего человечества индивидуума воскресить. Этим индивидуумом оказывается Присыпкин. Вся мировая пресса с восторгом сообщает о его предстоящем воскрешении.

13 слайд

Описание слайда:

Новость передают корреспонденты «Чукотских известий», «Варшавской комсомольской правды», «Известий чикагского совета», «Римской красной газеты», «Шанхайской бедноты» и других газет. Размораживание проводит профессор, которому ассистирует Зоя Березкина, чья попытка самоубийства пятьдесят лет назад не удалась. Присыпкин просыпается, с его воротника на стену переползает размороженный вместе с ним клоп. Обнаружив, что он попал в 1979 г., Присыпкин падает в обморок.

14 слайд

Описание слайда:

Репортёр рассказывает слушателям о том, что в целях облегчения Присыпкину переходного периода врачами было предписано поить его пивом («смесью, отравляющей в огромных дозах и отвратительной в малых»), и теперь пятьсот двадцать рабочих медицинской лаборатории, хлебнувших этого зелья, лежат в больницах. Среди тех, кто наслушался романсов Присыпкина, исполняемых им под гитару, распространяется эпидемия «влюблённости»: они танцуют, бормочут стихи, вздыхают и проч. В это время толпа во главе с директором зоологического сада ловит убежавшего клопа - редчайший экземпляр вымершего и популярнейшего в начале столетия насекомого.

15 слайд

Описание слайда:

Посреди зоологического сада на пьедестале задрапированная клетка, окружённая музыкантами и толпой зрителей. Прибывают иностранные корреспонденты, древние старики и старухи, с песней подходит колонна детей. Директор зоосада в своей речи мягко упрекает профессора, разморозившего Присыпкина, в том, что он, руководствуясь внешними признаками, ошибочно отнёс его к «гомо сапиенс» и к его высшему виду - к классу рабочих. На самом же деле размороженное млекопитающее - человекообразный симулянт с почти человеческой внешностью, откликнувшийся на данное директором зоосада объявление: «Исходя из принципов зоосада, ищу живое человечье тело для постоянных обкусываний и для содержания и развития свежеприобретенного насекомого в привычных ему, нормальных условиях». Теперь они помешены в одну клетку - «клопус нормалис» и «обывателиус вульгарно. Присыпкин в клетке напевает.