Наследие Аттикуса Финча. Чему нас учит роман “Убить пересмешника”? Харпер Ли «Убить пересмешника… Харпер ли убить пересмешника главные

«Убить пересмешника» («To kill mockingbird») — роман Харпер Ли. Литературный дебют американской писательницы, по профессии юриста, сопровождался шумным успехом. Сразу после публикации эта книга была награждена Пулитцеровской премией за 1960 год, переведена на двенадцать языков (на русский в 1963 г.) и вместе с романом У. Фолкнера «Похитители» и Карсона Маккалерса «Часы без стрелок» возглавляла лист бестселлеров в течение 145 недель. Несомненно влияние на поэтику произведения лучших представителей школы «южного романа» У. Фолкнера, Д. Колдуэлла, Т. Вулфа, Р.-П. Уоррена, У. Стайрона, чьи литературные достижения первой половины XX века позволили американским критикам назвать этот период «южным литературным возрождением».

1960 год, названный историками и социологами «годом Африки», был ознаменован обострением расовых конфликтов, что получило отражение в творчестве американских писателей. «Убить пересмешника» Харпер Ли — роман на злобу дня, роман-предостережение, роман-предсказание бурных акций протеста и демонстраций «второй американской революции» 1963 года.

Действие романа происходит в городе Мейкомбе штата Алабама в тридцатые годы XX столетия, в годы детства самого автора. Неторопливая провинциальная жизнь этого типичного, «неряшливого» южного города «взрывается» судебным процессом над ложно обвиненном в насилии над белой девушкой негром Томом Робинсоном. Все его события показаны через призму восприятия восьмилетней девочки Джин Луизы. Этот принцип повествования делает рассказ живым, занимательным. Мир детства, наполненный особыми запахами, ощущениями, тайнами, «страшилками», играми, открытиями и познаниями окружающей действительности, захватывает читателя с первых страниц и магически удерживает до последней. В этом главное очарование и притягательная сила романа «Убить пересмешника».

Харпер Ли удается почти всегда точно сохранять интонацию, стиль мыслей и восприятия, свойственные восьмилетнему ребенку. Не случаен выбор эпиграфа: «Юристы, наверно, тоже когда-то были детьми» (Чарльз Лэм). Джин Луиза не анализирует события, а эмоционально, искренне и остро реагирует на фальшь и несправедливость окружающего мира, недоумевает по поводу непоследовательности и нелогичности взрослых (они осуждают Гитлера и фашизм, но равнодушны к расовым проблемам в своей стране, говорят о правах и достоинстве человека и предвзяты и жестоки к ни в чем не повинному Тому, оценивая душевные качества людей по цвету кожи). Для Джин Луизы (прозванной «Глазастик») суть людей в их доброте. Все они «одинаковые» для нее, то есть хорошие. К голосу главной героини часто присоединяется голос ее alter ego , взрослой и умудренной опытом самой Харпер Ли. Он звучит не только в подробных отступлениях об истории Мейкомба, истории семьи Финчей, но и в позиции, и словах не менее важного героя романа — отца Луизы, адвоката Атткуса Финча. Харпер Ли как-то заметила, что его (Финча) «концепция жизни является сердцем романа». Навлекая на себя гнев и презрение почти всего белого населения городка, он берется за безнадежное дело чернокожего Тома Робинсона. Аттикус Финч не словами, а поступком демонстрирует своим детям своё жизненное кредо: «перед судом все равны, и если не я, то кто?», — рыцарственность и любовь ко всем людям.

С особой симпатией и любовью Х. Ли представляет в романе «Убить пересмешника» чернокожих сограждан. Здесь нет плохих и злых, напротив, все зло и несправедливость идет от белых. Этот факт позволил некоторым американским литературоведам увидеть «характерную для многих белых писателей Америки и не всегда обоснованную идеализацию негров, их природной доброты» и назвать эту тенденцию «черным расизмом белых писателей-южан». Однако данное определение можно оспорить позицией писательницы, ясно выраженной в романе: все люди созданы свободными и равными в правах, невзирая на цвет кожи, а защищать униженных и оскорбленных дело настоящих людей, которых не так уж мало. Название романа — «Убить пересмешника» — содержит в себе надежду на справедливое наказание негодяя, подвергающего сомнению эту основную идею гуманизма и демократии.

В 1962 г. роман экранизирован (в главной роли — Грегори Пек).

Харпер Ли

Убить пересмешника

Юристы, наверно, тоже когда-то были детьми.

Чарлз Лэм

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Незадолго до того, как моему брату Джиму исполнилось тринадцать, у него была сломана рука. Когда рука зажила и Джим перестал бояться, что не сможет играть в футбол, он её почти не стеснялся. Левая рука стала немного короче правой; когда Джим стоял или ходил, ладонь была повёрнута к боку ребром. Но ему это было всё равно - лишь бы не мешало бегать и гонять мяч.

Через несколько лет, когда всё это было уже дело прошлое, мы иной раз спорили о событиях, которые к этому привели. Я говорила: всё пошло от Юэлов, но Джим - а он на четыре года старше меня - уверял, что всё началось гораздо раньше. Началось с того лета, когда к нам приехал Дилл, сказал он - Дилл первый придумал выманить из дому Страшилу Рэдли.

Я сказала, если добираться до корня, так всё пошло от Эндрю Джексона. Если б генерал Джексон не прогнал индейцев племени Ручья вверх по ручью, Саймон Финч не приплыл бы на своей лодке вверх по Алабаме - и что бы тогда с нами было? Людям взрослым уже не пристало решать спор кулаками, и Мы пошли и спросили Аттикуса. Отец сказал, что мы оба правы.

Мы южане; насколько нам известно, ни один наш предок не сражался при Гастингсе1, и, признаться, кое-кто в нашей семье этого стыдился. Наша родословная начинается всего лишь с Саймона Финна, он был лекарь и завзятый охотник родом из Корнуэлла, ужасно благочестивый, а главное - ужасный скряга. Саймону не нравилось, что в Англии людям, которые называли себя методистами, сильно доставалось от их более свободомыслящих братьев; он тоже называл себя методистом, а потому пустился в дальний путь: через Атлантический океан в Филадельфию, оттуда в Ямайку, оттуда в Мобил и дальше в Сент-Стивенс. Памятуя, как сурово Джон Уэсли осуждал многоглаголание при купле-продаже, Саймон втихомолку нажил состояние на медицине, но при этом опасался, что не сможет устоять перед богопротивными соблазнами - начнёт, к примеру, рядиться в золото и прочую мишуру. И вот, позабыв наставление своего учителя о тех, кто владеет людьми как орудиями, он купил трёх рабов и с их помощью построил ферму на берегу Алабамы, миль на сорок выше Сент-Стивенса. В Сент-Стивенс он вернулся только однажды, нашёл себе там жену, и от них-то пошёл род Финчей, причём рождались всё больше дочери. Саймон дожил до глубокой старости и умер богачом.

Мужчины в нашей семье обычно так и оставались на ферме Саймона «Пристань Финча» и выращивали хлопок. Хоть «Пристань» и выглядела скромно среди окружавших её поистине королевских владений, но давала всё, что нужно для независимого существования; только лёд, муку да одежду и обувь привозили пароходом из Мобила.

Распря между Севером и Югом, наверно, привела бы Саймона в бессильную ярость, ведь она отняла у его потомков всё, кроме земли; однако они остались земледельцами, и лишь в двадцатом веке семейная традиция нарушилась: мой отец Аттикус Финч поехал в Монтгомери изучать право, а его младший брат поехал в Бостон изучать медицину. На «Пристани Финча» осталась одна только их сестра Александра; она вышла замуж за тихоню, который целыми днями лежал в гамаке у реки и гадал, не попалась ли уже рыба на его удочки.

Закончив ученье, мой отец вернулся в Мейкомб и занялся адвокатской практикой. Мейкомб - это окружной центр милях в двадцати к востоку от «Пристани Финча». В здании суда у Аттикуса была контора, совсем пустая, если не считать вешалки для шляп, плевательницы, шахматной доски да новенького Свода законов штата Алабама. Первые два клиента Аттикуса оказались последними, кого повесили в мейкомбской окружной тюрьме. Аттикус уговаривал их признать себя виновными в непредумышленном убийстве, тогда великодушный закон сохранит им жизнь; но они были Хейверфорды, а кто же в округе Мейкомб не знает, что все Хейверфорды упрямы как ослы. У этих двоих вышел спор с лучшим мейкомбским кузнецом из-за кобылы, которая забрела на чужой луг, и они отправили кузнеца на тот свет, да ещё имели неосторожность сделать это при трёх свидетелях, а потом уверяли, что так этому сукину сыну и надо, и воображали, будто это их вполне оправдывает. Они твердили, что в убийстве с заранее обдуманным намерением не виновны, и Аттикус ничем не мог им помочь, кроме как присутствовать при казни, после чего, должно быть, он и проникся отвращением к уголовным делам.

За первые пять лет жизни в Мейкомбе Аттикус не столько занимался адвокатской практикой, сколько практиковался в строгой экономии: все свои заработки он вложил в образование младшего брата. Джон Хейл Финч был на десять лот моложе моего отца и решил учиться на врача как раз в ту пору, когда хлопок так упал в цене, что его и выращивать не стоило; потом Аттикус поставил дядю Джека на ноги и вздохнул свободнее. Он любил Мейкомб, он был плоть от плоти округа Мейкомб, знал всех здешних жителей, и они его знали; а благодаря стараниям Саймона Финча Аттикус был если не в кровном родстве, так в свойстве чуть ли не со всеми семействами города.

Мейкомб - город старый, когда я его узнала, он уже устал от долгой жизни. В дождь улицы раскисали, и под ногами хлюпала рыжая глина; тротуары заросли травой, здание суда на площади осело и покосилось. Почему-то в те времена было жарче, чем теперь: чёрным собакам приходилось плохо; на площади тень виргинских дубов не спасала от зноя, и костлявые мулы, впряженные в тележки, яростно отмахивались хвостами от мух. Крахмальные воротнички мужчин размокали уже к девяти утра. Дамы принимали ванну около полудня, затем после дневного сна в три часа и все равно к вечеру походили на сладкие булочки, покрытые глазурью из пудры и пота.

Люди в те годы двигались медленно. Разгуливали по площади, обходили одну лавку за другой, всё делали с расстановкой, не торопясь. В сутках были те же двадцать четыре часа, а казалось, что больше. Никто никуда не спешил, потому что идти было некуда, покупать нечего, денег ни гроша, и ничто не влекло за пределы округа Мейкомб. Но для некоторых это было время смутных надежд: незадолго перед тем округу Мейкомб объяснили, что ничего не надо страшиться, кроме страха2.

Наш дом стоял на главной улице жилой части города, нас было четверо - Аттикус, Джим, я и наша кухарка Кэлпурния. Мы с Джимом считали, что отец у нас неплохой: он с нами играл, читал нам вслух и всегда был вежливый и справедливый.

Кэлпурния была совсем другая. Вся из углов и костей, близорукая и косила; и рука у неё была широкая, как лопата, и очень тяжёлая. Кэлпурния вечно гнала меня из кухни и говорила, почему я веду себя не так хорошо, как Джим, а ведь она знала, что Джим старше; и она вечно звала меня домой, когда мне хотелось ещё погулять. Наши сражения были грандиозны и всегда кончались одинаково. Кэлпурния неизменно побеждала, больше потому, что Аттикус неизменно принимал её сторону. Она жила у нас с тех пор, как родился Джим, и, сколько себя помню, я всегда ощущала гнёт её власти.

Роман «Убить пересмешника» Харпер Ли считается одним из самых значительных литературных произведений столетия, он переведён на многие языки. Успех книги признаётся во всём мире, особую популярность роман получил после его экранизации. Произведение во многом имеет воспитательную направленность, его изучают в большинстве школ Америки.

Начало 30-х гг. XX в. В центре событий девочка Джин Луиза Финч. Она живёт в одном из небольших городков штата Алабама вместе с отцом, который работает в суде. У неё есть старший брат Джим. Отцу помогает в воспитании детей негритянка. Ребята дружат с мальчиком Диллом, который приезжает во время каникул.

Сосед Рэдли, которого прозвали Страшилой, вызывает у детей чувство любопытства и страха одновременно. Его мало кто видел, он постоянно сидит дома, и дети рассказывают слухи о нём друг другу. Они хотят узнать, как же можно заставить его выйти из дома. Однажды ребята нашли в дереве возле дома соседа маленькие подарки. Не один раз случалось, что загадочный Страшила оказывал им внимание, но так и не появился.

Отец детей Аттикус защищает в суде Тома, чернокожего человека, который обвинён в том, что изнасиловал белокожую женщину. Втроём ребята поддерживают Аттикуса, и несмотря на то, что он против их присутствия на суде, тайно пробираются в зал. Выясняется, что Том невиновен, но его всё равно обвиняют, а затем убивают во время попытки сбежать. Дети испытывают разочарование в правосудии.

Боб Юэлл посчитал, что дело в суде испортило его репутацию, и начал всем угрожать. Однажды он напал на детей. Джин чуть не погибла. Ребятам помог Страшила, он убил Боба и отвел детей домой. А когда Рэдли уже нет, девочка стоит на крыльце и переживает о том, что они ни разу не благодарили его за подарки и помощь…

Роман несомненно заставит задуматься о справедливости, помощи, честности. Отец детей для многих может быть примером. Несмотря на то, что в книге поднимаются серьёзные вопросы расизма, жестокости и насилия, произведение пропитано теплотой, поскольку события описаны глазами детей, которые видят мир несколько иначе. Пока они ещё дети…

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Убить пересмешника..." Харпер Ли бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

В одном из городов Мейкомба, на самой главной улице города, в самом маленьком и неприметном домике, жила девчонка с прозвищем «Глазастик». Ее семья считалась самой старинной в этом округе. В семье был отец, он работал адвокатом и защищал преступников на суде, у него даже была своя небольшая юридическая контора. Жены у него не было, она умерла несколько лет назад. Он имел двоих ребятишек: девчонку и мальчишку, который на несколько лет был старше ее. Для того чтобы как-то справиться с детьми, он нанял женщину гувернантку. Её звали Кэлпурния, она не была злой, можно сказать, что она была очень доброй, но из-за строгости дети ее опасались.

Однажды мальчик Джим поломал свою руку и всё это произошло из-за некрасивого Рэдли. Дети звали его "Страшила". Семья Рэдли жила обособленно, ни с кем не общались и жили они недалеко от Финчер. Взрослые очень редко покидали жилище, их давно уже не было видно. Кто-то рассказывал, что их сын начал дружить с плохими ребятами и его закрыли. Вот именно он и носил такое прозвище. Дом этой семьи все обходили стороной, взрослые считали, что на доме проклятие.

У девочки появился новый сосед. Его сильно начала интересовать семья Рэдли, так как легенд о этой семье было множество. Этого соседа звали Дилл. Именно в это лето его привезли к тёте на все каникулы, на лето, вскоре он начал общаться с Финчами. Дети часто играли и обсуждали, как можно выманить мальчика Рэдли из дома, попыток было очень много, но они все были провальными.

Наконец-то наступила осень, девочка «Глазастик» отправилась на учёбу в школу. Ей пришлось вновь и вновь ходить рядом с домом Рэдли. Около проклятого дома стояли виргинские дубы. Девочке очень нравились дубы, и она часто на них лазила. Как-то она залезла в дупло. В нём лежал небольшой пакет жвачек, спустя немного времени в этом же дупле она нашла несколько пенни. Девочка совершенно не знала, кто кладет в дуб подарки, но всё-таки она догадывалась.

Прошел год. Снова наступило лето. Дети начали собираться и гулять вместе с приехавшим вновь Диллом. Их всё ещё интересовал Страшила, поэтому они бесконечно строили новые и новые планы по его выманиванию из жилища. Через некоторое время Аттикус заметил, что дети играют возле дома Рэдли и разыгрывают там неуместные сценки из его жизни, поэтому он запретил им приближаться к дому. Дети так и не угомонились, и они смогли оказаться в не очень хорошей истории. Дилл должен был отправиться к себе домой, но перед тем как уехать, он вновь взглянул на дом страшилы, и его потянуло туда. Медленными шагами он крался к дому по абсолютной темноте, лишь для того чтобы посмотреть в окно. Он это делал не один. Пока дети не очень осторожно крались, их увидел отец Рэдли. Отец, испугавшись, начал стрелять в них из ружья, так как подумал, что они воры. Один из мальчиков Джим, не смог пролезть под забором под которым была колючая проволока, он зацепился и разорвал все штаны. Убежал Джим в трусах. Через некоторое время, он решил вернуться за своими штанами, но увидел, что они аккуратно лежали на травке и уже были зашитыми, хоть и не очень красиво.

Наступила осень. Дети пошли в школу. Ребятня всё ещё находила в дубе небольшие подарочки, но однажды отец Рэдли убрал тайник, замазав его цементом.

Наступила зима. В этот год она была слишком холодная. Печки растапливали очень сильно, так как дома было холодно В один из таких дней дом Рэдли заполыхал огнём. Детей быстро собрали и отправили с Аттикусом на улицу. Девочка Финчей наблюдала за пожаром. Сзади к ней кто-то подкрался и аккуратно покрыл её плечи тёплым одеялом, они с ребятами поняли, что это был мальчик Рэдли, «Страшила».

Через некоторое время после этого происшествия отцу было поручено задание, защитить в суде чернокожего мужчину. Его обвиняли в изнасиловании девушки. Аттикус верил, что мужчина ничего не делал. Все жители осуждали отца Глазастика, так как не любили людей с чёрной кожей. Детям сильно доставалось от других ребят из-за их отца. Ведь они не могли терпеть оскорблений в его сторону и всё чаще приходили домой с синяками.

Пришла пора весны. У Финчей поселилась тетя Александра. До этого она находилась на ферме, которая была неподалеку от их городка. Девчонка немного подросла, поэтому тетка и решила переехать к своему брату и помочь воспитывать его детей. Она быстро объяснила, кто теперь в семье главный и даже хотела выгнать из дома Кэлпурнию, ведь она была темнокожей и сильно ей не нравилась, отец запретил ей это делать.

Весна прошла и Дилл вновь приехал к своей тётке в компанию своих друзей. Чернокожего мужчину Тома Робинсона к этому моменту отправили в городскую тюрьму. Отец Финчей в день перевода Тома охранял тюрьму. Фермеры всей округи хотели устроить самосуд для несчастного чернокожего мужчины. Дети сильно интересовались, куда отправился их отец и это спасло Тома Робинсона, так как фермеры увидели детей и не сделали то, что хотели совершить.

Начался суд, на который приехало много людей. Аттикус смог доказать, что мужчина не виноват. Девушка сама хотела расположить к себе Тома, но в этот момент их увидел отец и обвинил во всём Тома. Это был не первый случай, когда не оправдали негра, ведь семья девушки была белой. Робинсона перевели в тюремную ферму дожидаться казни. Это был долгий суд, но все присяжные были согласны. Аттикус был рад, что Тома отправили на ферму, ведь у него осталось время спасти мужчину от смертной казни. Негр решил сбежать, но его поймали и убили.

Отец девушки начал угрожать всем, кто был в суде, также он приставал к жене чернокожего мужчины и даже пытался забраться в жилище судьи. Дети сильно опасались за отца. Они были правы, ведь в День Всех Святых на них напал Боб - отец девушки. Костюм Глазастика помог ей спастись от смерти, а Джиму в этот день сломали руку. Они могли бы так и не дойти до дома, но мимо проходил мужчина, который убил Боба и принес детей домой. Этим мужчиной оказался Рэдли. Боб был быстро выставлен шерифом, как самоубийца. Ведь шериф не мог наказать Рэдли, так как это было равносильно тому, чтобы убить пересмешника - беззащитную птицу..

И. Левидова

Роман Харпер Ли - первое произведение молодой американской писательницы - еще раз подтверждает, что в литературе нет банальных тем и сюжетов, есть только банальные приемы.

Маленький знойный городок на Юге США, в Алабаме, такой маленький, что жители знают друг друга по голосам. Воспоминания о далеком детстве, полном радостей, открытий и необычайных происшествий. Таинственный затворник, в финале спасающий двух ребят от ножа убийцы - самого гнусного типа во всей округе. И школа, в которую не очень-то хочется идти. И чопорная тетя, безуспешно пытающаяся привить детям правила хорошего тона. И суровая, но преданная черная няня, которая заменяет детям мать. И бесконечные игры, не одобряемые взрослыми, и ночные эскапады, и побеги, и комические приключения... Все это в тех или иных вариантах словно бы столько раз было в американской литературе, начиная с классики, с «Тома Сойера» и «Гекльберри Финна». Не менее знакома и основная драматическая ситуация книги: судебный процесс нал негром, ложно обвиненным в насилии; испытания, выпавшие на долю честного и смелого, но беспомощного перед натиском вековых, расистских предрассудков адвоката, взявшегося защищать обвиняемого...

Весь этот немало уже «поработавший» жизненный и литературный материал помог Харпер Ли написать радующую свежестью и самостоятельностью книгу. Своеобразна сама повествовательная манера автора: рассказ ведется от лица героини - восьмилетней Джин-Луизы, и все происходящее дано через восприятие ребенка - занятного, наблюдательного, независимого в суждениях, но в общем обыкновенного, наивного ребенка. Время от времени, незаметно перебивая девочку, в рассказ вступает уже взрослая Джин-Луиза - умная, ироничная и, очевидно, не потерявшая былой независимости суждений женщина. Этот «подвижный» угол зрения позволяет писательнице, не прибегая к затертому уже в западном современном романе приему «разных рассказчиков», выходить за рамки детского восприятия и в то же время говорить о самых серьезных и самых забавных вещах, сохраняя все обаяние непосредственности.

В рассказанной Джин-Луизой истории активнейшим образом действуют трое ребят: она сама, ее двенадцатилетний брат Джим и приятель их, семилетний Дилл. Но книгой для взрослых и о взрослых делает этот роман отец Джин-Луизы и Джима - Аттикус Финч, адвокат, главный герой повествования, герой в самом точном и полном смысле этого слова. Впрочем, по внешнему облику и повадкам он абсолютно «антигероичен», этот тихий полнеющий вдовец лет под пятьдесят, всегда немного усталый, по вечерам сидящий в кресле, уткнувшись в газету или книгу, «ничего не умеющий» по сравнению с другими отцами, как горестно заметила его дочь. Однако с присущей Финчам объективностью (и нелюбовью к сентиментам) Джин-Луиза, представляя отца читателям, говорит о нем коротко и ясно: «Мы с Джимом считали, что отец у нас неплохой: он с нами играл, читал нам вслух и всегда был вежливый и справедливый».

Джин-Луиза не обманывает, ее можно упрекнуть лишь в чрезмерной сдержанности. Еще до того, как ее отец, восстановив против себя чуть не весь город, берется защищать обреченного негра Робинсона, убеждаешься, что Аттикус Финч - человек того самого сорта, который, очевидно из-за обилия суррогатов, принято называть «настоящим».

Он действительно наделен самыми высокими качествами разума и сердца, и при этом - вот где проверка артистичности Харпер Ли, ее чувства художественной меры - читателя это нисколько не гнетет. Мы быстро проникаемся симпатией к Аттикусу и весело сочувствуем его полной превратностей и сюрпризов (большей частью неприятных) доле счастливого отца двух милейших отпрысков, несколько перенасыщенных энергией и изобретательностью.

Лишь один раз в жизни Аттикусу пришлось взять в руки ружье - по улице бежал бешеный пес, и тогда выяснилось, что, несмотря на плохое зрение, Финч в юности был лучшим стрелком города. Лишь один раз за всю свою профессиональную жизнь Аттикус Финч согласился вести почти безнадежное дело, которое, как он знал, принесет много тяжелых переживаний не только ему, но и его детям. Он не искал этого испытания, но не уклонился от него.

За всю свою жизнь Аттикус не произнес ни одной пышной или демагогической фразы. Внушая что-либо своим ребятам или отвечая на их весьма рискованные подчас вопросы, он обычно прибегал к несколько пародийному, сухо юридическому стилю. И когда в суде, полностью разбив построенную обвинителями Тома Робинсона версию, он произносит свою речь, в ней тоже нет громких слов, нет стремления разжалобить, нет нагнетания эмоций. Он излагает и сопоставляет факты, апеллирует к здравому смыслу присяжных, напоминает им о равенстве всех перед законом, просит исполнить свой долг по совести. Присяжные, в большинстве своем окрестные фермеры, угрюмые, ожесточенные депрессией (действие происходит в середине тридцатых годов), не представляющие себе, как можно поверить «черномазому» и не поверить белому, каков бы он ни был, признают Тома Робинсона виновным. Позже он погибает в тюрьме при попытке убежать, не дождавшись результата апелляции, поданной Финчем, не поверив в возможность благополучного исхода своего дела. И все же выступление Финча, его спокойное, немногословное мужество не оказалось совсем безрезультатным. Выясняется, что присяжные не были единодушны, они много часов спорили - беспрецедентный факт на такого рода процессах, происходящих в южном штате. Память о совершенной несправедливости осталась жить в душах многих граждан Мейкомба. Иные из них когда-нибудь сделают из этого свои выводы.

Аттикус Финч всего лишь не уклонился от выполнения гражданского, человеческого, профессионального долга. Но выполнил он этот долг в полной мере, без внутренних компромиссов, потому что всю жизнь чувствовал (и детям передал это чувство) глубокое презрение к «подонкам», которые не видят в негре человека, всегда готовы обмануть и обидеть его. Финч не искал случая похвастаться своей смелостью. Однако, когда в ночь перед судом ему сообщили, что Робинсону, запертому в маленькой мейкомбской тюрьме, грозит линчевание, Аттикус взял лампочку на длинном шнуре, книгу, стул из своей конторы, пристроил лампочку над дверью тюрьмы и уселся читать. Старые, разбитые «фордики» с линчевателями действительно подъехали. Разговор, завязавшийся между мрачными, хлебнувшими для храбрости фермерами И Аттикусом, не предвещал ничего доброго, и, если бы не драматическое появление ребят, разрядившее атмосферу, дело могло окончиться печально... «Что бы там ни было, а всякая толпа состоит из людей», - философствует по этому поводу Аттикус на другое утро за завтраком. И еще одну сентенцию произносит он уже на последней странице книги, укладывая спать дочку, в ту самую трагическую ночь, когда Боб Юэл - обвинитель Тома Робинсона, не простивший Аттикусу своего позора на суде, - едва не убил обоих ребят, а Джима покалечил на всю жизнь: «Почти все люди хорошие, Глазастик, когда их в конце концов поймешь».

Процент хороших людей здесь явно завышен, хотя прекраснодушный идеализм вовсе не характерен для Аттикуса Финча, человека, много передумавшего и не боящегося правды. Автор сам делает необходимые поправки к декларации своего героя. Вернее, поправки неизбежно возникают из самого содержания романа.

Аттикус Финч - не бунтарь, не чужак в своем городке, в своем округе, где живет уже пять поколений Финчей, некогда - богатых землевладельцев, ныне существующих на весьма ограниченные заработки юристов, врачей, фермеров.

То, что Аттикус Финч, мирный, уживчивый, внимательный сосед, воплощение деликатности и терпимости, оказался в какой-то мере изгоем, говорит о подспудных силах диких предрассудков и бессознательной жестокости, еще существующих во внешне ленивой, идиллической атмосфере патриархального городка. Мрачные традиции живут потаенно и зловеще, как несчастное семейство Рэдли в своем «проклятом» доме за наглухо закрытыми ставнями. Сильнее добрососедских уз, сильнее личной порядочности, сильнее разума оказывается вековая формула: «Черномазых надо держать на месте». Очень сдержанно, не в публицистическом комментарии, а с помощью фактов - важных и мелких, увиденных широко открытыми, беспощадными в своей непредубежденности глазами ребенка, - Харпер Ли затрагивает главное в тугом узле проблем, связанных с так называемым «негритянским вопросом» на Юге США. Она показывает, как самые обыкновенные, по-своему неплохие, а подчас и чем-то импонирующие люди по косности, невежеству или просто душевному малодушию оказываются соучастниками преступления против человечности - расовой дискриминации.

Об этом писательница говорит без экивоков, прямо и резко. Однако в отличие от многих своих коллег-южан она не стремится сделать тему жестокости и нравственного смятения доминирующей. Повествование ведет удивительно славная, здоровая духом и телом Джин-Луиза, по прозванию Глазастик, и это, разумеется, определяет его общий мажорный вопреки трагическим эпизодам тон. Именно с Джин-Луизой, Джимом и Аттикусом связано все, что представляется самым удачным, самым сильным и привлекательным в этой первой книге американской романистки. Сама история с обвинением Тома Робинсона все же несет на себе отпечаток литературного стереотипа, быть может, потому, что несколько стереотипен «хороший негр» (то есть послушный, знающий свое место «потомок дяди Тома») Том Робинсон. Семейство браконьера и пьяницы Боба Юэла, «принципиально» живущего за счет благотворительности, в состоянии, близком к скотскому, изображено весьма выразительно, в той лаконичной и острой манере, которая присуща писательнице. Но «стопроцентное злодейство» Юэла приобретает несколько мелодраматический оттенок, когда, не довольствуясь мелкими гадостями и публичными угрозами, он пытается в отместку Финчу убить его ребят. Это попросту малоправдоподобно и, похоже, понадобилось автору главным образом затем, чтобы довести до кульминации и как-то разрешить сюжетную линию, связанную с таинственной фигурой Страшилы Рэдли.

Само заглавие книги - «Убить пересмешника...»- выражает главное в авторском замысле.

Пересмешник - птица забавная и безобидная, она не портит посевов, убить ее считается в Алабаме грехом. Когда дядя дарит Джин-Луизе и Джиму духовые ружья, отец, не слишком довольный таким подарком, предупреждает еще раз об этой охотничьей заповеди. В этом есть и символический смысл: не убить пересмешника - значит не совершать бессмысленно жестоких поступков. Однако нравственный кодекс, который неприметно и непрерывно и в повседневном житейском опыте, и в минуты кризисов вырабатывается в семье Финчей, разумеется, куда богаче. В основе его лежит один принцип: правда. В этой семье на все вопросы отвечают с разной степенью детализации, но всегда правду. Уважение к детям, вовсе не исключающее дисциплины и требовательности, пронизывает отношения Аттикуса с сыном и дочерью, отношения, на обывательский взгляд несколько причудливые, но по существу очень близкие и нежные.

Младшие Финчи знают, быть может, несколько больше, чем положено им по возрасту. Но это не мешает им в полной мере сохранить чистоту и подлинную детскость жизневосприятия. Глазастик и Джим бегают в местную школу, где рядом с ними сидят за партами, играют и дерутся на школьном дворе босоногие, а подчас и голодные дети безработных и фермеров. Первые школьные впечатления Джин-Луизы иногда забавны (очень смешно рассказано в книге о том, как молодая, беспомощная учительница, энтузиастка «системы Дьюи», читает сказочки скептическим и житейски более умудренным, чем она, первоклассникам), иногда - тревожны и огорчительны. Но отец хорошо понимает всю резкость разрыва между миром дома и школы и дает дочери первые уроки того, как надо «жить с людьми» - то есть уметь «влезть в чужую шкуру и походить в ней». Чуткость, ум, лукавый и добрый юмор отца, не смягчая неразрешимых противоречий реальности, помогают ребятам ориентироваться в ней, самостоятельно решать свои собственные нравственные проблемы. Дидактикой в доме Финчей не пахнет; здесь живут непринужденно, ссорятся и мирятся, но добрые чувства, ясную голову и твердую руку - эти качества Джин-Луиза и Джим приобретают «с младых ногтей».

«Мейкомб - город старый, - вспоминает взрослая Джин-Луиза, - когда я его узнала, он уже устал от долгой жизни. В дождь улицы раскисали и под ногами хлюпала рыжая глина; тротуары заросли травой, здание суда на площади осело и покосилось. Почему-то в те времена было жарче, чем теперь: черным собакам приходилось плохо; на площади тень виргинских дубов не спасала от зноя, и костлявые мулы, впряженные в тележки, яростно отмахивались хвостами от мух. Крахмальные воротнички мужчин размокали уже к девяти утра. Дамы принимали ванну около полудня, затем после дневного сна в три часа и все равно к вечеру походили на сладкие булочки, покрытые глазурью из пудры и пота».

Переводить книгу Харпер Ли далеко не так просто, как может показаться, когда читаешь эту прозу - ясную, четкую, легкую. Очень трудны переходы от Джин-Луизы маленькой к Джин-Луизе взрослой: меняется лексика и ритм речи - и все же надо сохранить индивидуальность героини. Переводчикам удалось достичь этого. В переводе есть множество отличных находок. Когда Джин-Луиза, например, замечает о брате, что, вспоминая умершую мать, он «иногда посреди игры вдруг длинно вздыхал, уходил за гараж и играл там один» - это «длинно» говорит нам что-то и о рассказчице, и о Джиме. Это надо было почувствовать, потому что в английском языке «длинно» и «долго» выражаются одним словом. Хорошо найдено и слово «чернолюб» - nigger lover - по русскому звучанию и выразительности. Впрочем, в оригинале это выражение звучит резче, оскорбительнее, потому что nigger - это не просто «черный». Может быть, «любитель черномазых» было бы здесь больше на месте. Об этом стоило бы подумать при отдельном издании книги. А издать ее отдельно следует.

В современном американском романе есть немало интересных явлений, и обычно то, что наиболее интересно, отмечено очень мрачным, подчас болезненным взглядом на жизнь. «Убить пересмешника...» - довольно редкое исключение из этого правила.

Дешевого оптимизма и слащавой гуманности на страницах книг популярных американских авторов сколько угодно - для этого есть свой «рынок», как и для всего прочего. Но здесь не раскрашенная картинка, здесь жизнь во всех ее контрастах, отнюдь не приводимых к благополучному «общему знаменателю». И то, что в гуще ее мы видим доброго, смелого, вдумчивого человека, которого хочется иметь своим соседом и с детьми которого хочется познакомить наших детей, вызывает чувство признательности к автору этой книги.

Л-ра: Новый мир. – 1963. – № 6. – С. 264-268.